— Ты должен покинуть меня, Итан. Уйти, пока еще не поздно.
Мэкон раздраженно фыркнул:
— Ты не обязана идти во Тьму. Не будь легковерной. Это она хочет, чтобы ты думала так.
Равенвуд произнес слово «она» с таким же отвращением, с каким он произносил название нашего города. Мэриан поставила свою чашку на стол.
— Молодежь всегда склоняется к апокалипсическим толкованиям.
— Нет, — покачав головой, возразила ей Эмма. — Некоторые вещи предопределены свыше. Но другие требуют от нас действий. И решение о судьбе девочки еще не принято.
Я почувствовал, как пальцы Лены дрогнули в моей руке.
— Слушайся старших. Они правы, Лена. Все будет хорошо.
Она отдернула руку.
— Хорошо? Моя мать, злобная фурия катаклизмов, уже дважды пыталась убить меня. Видение из прошлого показало, что моя семья проклята со времен Гражданской войны. Через два месяца мне исполнится шестнадцать лет. И ты говоришь, что все будет хорошо?
Я снова нежно сжал ее руку. На этот раз она не сопротивлялась.
— Мы вместе видели картины из прошлого. Да, кому кем быть, решает книга. Но возможно, она не объявит тебя темной.
Я цеплялся за соломинку. Эмма посмотрела на Мэриан и громко хлопнула блюдцем по столу. Остальные чашки жалобно звякнули.
— Какая книга?
Мэкон направил на меня пристальный взгляд. Я попытался не отводить глаза, но не смог.
— Книга из видений.
«Итан, не говори больше ни слова».
«Нам нужно рассказать им. Сами мы не справимся».
— Ничего особенного, дядя Мэкон. Мы даже не знаем, что означает это видение.
Лена не собиралась уступать, но после недавних событий я был близок к тому, чтобы признать поражение. Нам следовало сказать взрослым обо всем. Земля уходила из-под ног. Я чувствовал, что тону в бушующей реке. И Лена, оставшись одна, не сможет спастись от матери-убийцы.
— Мне кажется, видение показало нам, что лишь некоторые женщины в твоей семье уходят во Тьму, — придвинувшись к ней, сказал я. — Но вспомни тетю Дель или Рис. Сама подумай! Если малышка Райан перейдет на темную сторону, кому тогда будет нужен ее целительский дар?
Лена съежилась и оттолкнула меня.
— Ты ничего не знаешь о моей семье!
— Но он говорит верные слова, — устало возразил Мэкон.
— Ты не Ридли, — настаивал я. — И ты не обязана повторять судьбу своей матери.
— Откуда такая уверенность? Ты никогда не встречал мою мать. Хотя я тоже не видела ее. Она знакома мне лишь по психическим атакам, которые никто из нас не может предотвратить.
— Мы просто не были готовы к подобным нападениям, — ответил Мэкон. — Я не знал, что она может путешествовать между мирами. Обычно этот дар недоступен чародеям. Я не предполагал, что она будет использовать мои же силы.
— Похоже, никто ничего не знает о моей матери и обо мне.
— Вот почему нам нужна книга!
Я смело взглянул на Мэкона.
— Что это за книга, о которой ты все время говоришь? — нетерпеливо спросил Равенвуд.
«Итан, молчи!»
«Мы должны рассказать ему».
— Книга, которая прокляла Женевьеву.
Мэкон и Эмма посмотрели друг на друга. Они уже понял, о чем шла речь.
— «Книга лун». Если она является источником проклятья, то в ней должно быть написано, как избавиться от него. Разве я не прав?
В комнате стало тихо. Мэриан взглянула на Равенвуда.
— Мэкон, возможно, я…
— Держись подальше от этого! Ты уже и так вмешалась не в свои дела! Между прочим, через несколько минут взойдет солнце.
Значит, Мэриан знала, где искать «Книгу лун», и Мэкон хотел увериться, что она будет держать рот на замке.
— Тетя Мэриан, где «Книга лун»? — спросил я, посмотрев ей в глаза. — Вы должны помочь нам. Моя мама обязательно помогла бы. Кроме того, вам не полагается принимать какую-либо сторону — например, Мэкона Равенвуда.
Я играл нечестно, но чувствовал, что прав. Эмма всплеснула руками, потом опустила их на колени. Редкий жест капитуляции.
— Что сделано, то сделано. Они уже потянули за нить, Мелхиседек. В любом случае, этот старый свитер пора распустить.
— Мэкон, существует кодекс правил, — добавила Мэриан. — Если они просят, я должна сказать им правду.
Она взглянула на меня.
— «Книги лун» в библиотеке нет. Она не в Lunae Libri.
— Откуда вы знаете?
Мэкон встал, чтобы уйти. Помедлив на пороге, он повернулся к нам. Его челюсти были крепко сжаты. Брови нависали над темными глазами. Когда он наконец заговорил, звук его голоса, резонируя в каждом из нас, заполнил небольшую комнату.
— Потому что в честь этой книги названа библиотека. Отсюда и до Иномирья она считается самой могущественной из всех магических гримуаров. Эта книга прокляла наше семейство на века. И ее не могут найти уже больше сотни лет.
01.12
ЭКСПРОМТ ЧАРОДЕЙКИ
Утром в понедельник мы с Линком свернули на трассу номер девять и остановились у развилки дороги, чтобы забрать Лену. Она нравилась Линку, хотя он ни за что не поехал бы к особняку Равенвуда. Парень по-прежнему думал, что там обитают привидения. Если бы он знал всю правду!
Празднование Благодарения заняло только два выходных дня, но они показались мне фантастически длинными — учитывая пребывание в сумеречной зоне во время ужина, вазы, летавшие между Мэконом и Леной, и наше путешествие к центру земли под мирно спавшим Гэтлином. В отличие от меня Линк провел выходные дома, смотря футбольные матчи по телевизору и слушая ссоры кузин, которые никак не могли решить, добавлять ли им лук в сырные шарики или в этом году обойтись без острой приправы.
Однако в их доме затевалось другое варево, и, судя по словам Линка, оно было куда опасней для здоровья, чем сырные шарики. Последние сутки его мать едва не сожгла провода, названивая по телефону за закрытой дверью. После ужина к ней пришли миссис Сноу и миссис Эшер. Они заперлись на кухне, устроив там военный штаб. Когда Линк вошел туда якобы затем, чтобы взять «Горную росу»
[34]
, ему удалось подслушать несколько фраз. Их вполне хватило для раскрытия коварного плана. «Мы вышвырнем эту девку из школы! Так или иначе… И ее собаку тоже».
Информации было недостаточно, но, зная миссис Линкольн, я забеспокоился. Такие женщины способны на что угодно. Они могли прибегнуть к любым методам, чтобы защитить своих детей и город от ненавистных людей — то есть от каждого, кто хотя бы чем-то отличался от них. Я мог бы сам догадаться. Моя мама рассказывала мне о своих первых годах, проведенных в Гэтлине. В глазах местных старожилов она считалась столь неисправимой грешницей, что даже самым богобоязненным леди уже надоело сплетничать о ее проступках. Она покупала продукты по воскресеньям, заходила в любые церкви, которые ей нравились, или не посещала их вообще. Она причисляла себя к феминисткам (которых миссис Эшер приравнивала к коммунистам), к демократам (вызывающих у миссис Линкольн ассоциации с демонами) и к вегетарианцам (что делало недопустимым ее приглашение к ужину со стороны миссис Сноу). Кроме того, моя мама не вступила ни в одну церковную общину. Она не записалась ни в ДАР, ни в Национальную ассоциацию владельцев оружия. Впрочем, ее главный недостаток заключался в том, что она была приезжей.
