— Тебе лучше все же показаться в классе. Не давай директору Харперу лишнего повода.
Она оглянулась на здание школы.
— Все это теперь не имеет значения.
Потом я не видел ее и нигде не мог найти. Может, она осталась в школе, но на мои оклики не отзывалась. Не пришла она и на контрольную по химии.
«Лена, ты не темная. Я бы знал».
На уроке истории, где мы изображали дебаты Линкольна и Дугласа, ее тоже не было. Мистер Ли заставил меня выступать на стороне рабовладельцев — его упреждающее наказание за будущие «либеральные» сочинения, которые я мог написать.
«Не позволяй им встать между нами. Если мы будем вместе, они нам ничего не сделают».
Лены не было на уроке языка жестов
[42]
. Мне пришлось стоять перед классом и показывать знаки. Вся баскетбольная команда тупо ухмылялась, напевая песню: «Мигай, моя звездочка, мигай».
«Я не отстану от тебя. Ты не заставишь меня замолчать».
Чуть позже я понял, что она может заставить.
На большой перемене у меня сдали нервы. Я вдруг увидел, как Лена вышла из класса тригонометрии. Оттянув ее в сторону и бросив на пол рюкзак, я сжал ее лицо руками.
«Итан, что ты делаешь?»
«Это».
Я притянул ее к себе. Когда наши губы соприкоснулись, тепло моего тела хлынуло в холод ее печали. Я чувствовал, как ледяное отчуждение Лены плавилось и необъяснимое тяготение, которое связывало нас с самого начала, вновь сливало наши сердца в единое целое. Она выронила книги и, обхватив руками мою шею, ответила на поцелуй. У меня закружилась голова. Затем прозвенел звонок. Лена, задыхаясь, отстранилась от меня. Я склонился, чтобы поднять «Наслаждение проклятых» Буковски и ее потрепанный блокнот на спирали. Блокнот почти разваливался на части. В последнее время она то и дело что-то писала.
«Ты не должен так поступать».
«Почему? Ты моя девушка, и я скучал по тебе».
«Итан, осталось пятьдесят четыре дня! Потом нам придется расстаться. Не нужно притворяться, что мы можем повлиять на ситуацию. Будет легче, если мы примем свою судьбу».
Речь шла не просто о наступавшем дне рождения. Что значит «примем судьбу»? Лена отвернулась, но я поймал ее за руку. Если она говорит о расставании, пусть смотрит мне в глаза.
— Что ты имеешь в виду?
Я хотел определенности. Она вновь отвернулась.
— Итан, я все понимаю. Ты думаешь, что у нашей истории может быть счастливый конец. Какое-то время я тоже надеялась на это. Но мир вокруг нас изменился. Как бы я ни старалась уберечь нас от бед, неприятностей становится все больше и больше.
Она упорно не желала встречаться со мной взглядом.
— Мы с тобой слишком разные.
— Вот как? Слишком разные? После всего того, через что мы прошли?
Я сорвался на крик. Несколько человек в коридоре обернулись. Игнорируя Лену, они с ухмылками уставились на меня.
«Мы разные. Ты смертный, а я чародейка. Наши миры могут пересекаться, но они не станут единым целым. Нам не суждено быть парой».
Она считает, что мы не пара! Эмили и Саванна, миссис Линкольн и мистер Харпер, баскетбольная команда и «Ангелы "Джексона"» — все они наконец получили то, что хотели.
«Ты снова вспомнила дисциплинарную комиссию? Не думай о них».
«Дело не в собрании. Мы просто живем в разных мирах. Я не принадлежу этому месту, Итан. Твой мир для меня чужд».
«Значит, теперь я один из них. Ты это хочешь сказать?»
Она закрыла глаза, и я почувствовал путаницу в ее мыслях.
«Милый, я не говорю, что ты похож на них. Но ты один из них. Ты прожил в этом городе всю жизнь. И когда все закончится, когда я стану объявленной, ты по-прежнему останешься здесь, будешь ходить по этим коридорам, ездить по тем же самым улицам. А меня уже не будет. В любом случае, люди в Гэтлине ничего не забывают. Ты сам это сказал когда-то».
«Два года».
«Что?»,
«Вот сколько времени я буду находиться здесь».
«Два года — это долгий срок. Ты привыкнешь жить без меня. Поверь, я знаю, о чем говорю».
Какое-то время мы молча стояли друг перед другом. Она вытаскивала клочки бумаги из спирального корешка блокнота.
— Я устала сражаться с твоим миром. Мне надоело притворяться обычной смертной девушкой.
— Не отказывайся от меня. Не сдавайся. Не теперь, когда мы прошли через столько бед. Не позволяй им одержать победу.
— Они уже одержали ее. Они победили в тот день, когда я разбила окно на уроке английского.
Ее дрожащий голос подсказал мне, что она отказалась от чего-то большего, чем наша школа.
— Ты что — расстаешься со мной?
Я едва не задохнулся.
— Итан, пожалуйста, не терзай мне сердце. Я не хочу терять тебя.
«Тогда и не теряй».
Я не мог дышать. Я не мог думать. Мне казалось, что время остановилось, как тогда, на ужине в День благодарения. Только здесь действовала не магия, а скорее ее противоположность.
— Я думаю, нам будет легче, если мы расстанемся. Это не изменит моих чувств. Я все равно буду любить тебя.
Лена приподняла лицо, и я увидел ее большие зеленые глаза, сверкающие от набежавших слез. Затем она отвернулась и побежала по коридору. В школе было так тихо, что я услышал, как кто-то уронил карандаш.
«С праздником Рождества, Лена».
Но ответа я не услышал. Она оборвала контакт. Это было потрясение, к которому я не успел бы подготовиться ни за пятьдесят три дня до ее объявления, ни за пятьдесят три года, ни за пятьдесят три столетия.
Через пятьдесят три минуты я сидел один за столом в переполненном школьном буфете и смотрел в окно. Город был серым. По небу скользили темные тучи. Вряд ли дело дойдет до снегопада. Он здесь редкое явление. В лучшем случае пару раз за зиму погода одаривала нас мокрым снегом. Лишь однажды, когда мне было двенадцать лет, он шел целый день.
Мне хотелось бы увидеть снег. Мне хотелось многого: например, отмотать время назад и вернуть тот разговор в коридоре. Я сказал бы Лене, что мне плевать на ненависть окружающих. Они для меня не имеют никакого значения. До нашей встречи в сновидениях я чувствовал себя совершенно одиноким. А она нашла меня под ливнем на пустой дороге. Со стороны могло показаться, будто все время я выступал ее защитником, но на самом деле это она спасла меня, и я никак не мог согласиться с этим разрывом.
— Привет, парень.
Линк сел напротив меня.
— Где Лена? Я хотел сказать ей спасибо.
