В аттестации на Заковского от 1923 года председатель ГПУ УССР В.Н. Манцев отмечал отсутствие в его характере «склонности к склокам и группировкам», но то, что было справедливо для начальника губотдела ГПУ, теперь казалось наивным. Будучи полпредом ОГПУ края, обладая огромными возможностями и правами, Заковский не избежал искушения формировать аппарат «по своему образу и подобию» или, как сказали бы сегодня, «собирать команду под себя». Так, в марте 1929 года он вытребовал к себе с Украины старого друга и сослуживца В.Н. Гарина. На новом месте тот сразу стал заместителем полпреда ОГПУ края, начальником СОУ ПП ОГПУ и начальником Новосибирского окротдела ОГПУ. Среди остальных, менее значимых фигур «сибирской команды» Заковского, назовем лишь будущего начальника Управления Сиблага ОГПУ И.М. Биксона, начальника специального отделения ПП В.И. Ринга, начальника Административно-организационного управления (АОУ) ПП В.И. Некраша, начальников Управления погранохраны и войск ОГПУ ПП края Н.И. Фидельмана и Ф.Г. Радина. Но, рассказывая о тех чекистах, которые постепенно становились рядом с Заковским, мы несколько забежали вперед, а потому вернемся к 1926–1927 годам…
1927 год был последним относительно спокойным годом «нэповской» Советской России, уже к концу его стали поступать сигналы о нарастающем продовольственном кризисе, об отказе крестьян поставлять зерно по предлагаемым правительством ценам. В этой атмосфере набирающей силу тревоги отмечался десятилетний юбилей органов ВЧК-ОГПУ. Десятки, если не сотни чекистов были тогда награждены высшей правительственной наградой — орденами Красного Знамени, но в списках награжденных не нашлось места полпреду ОГПУ по Сибирскому краю Л.М. Заковскому. Правда, его удостоили вторым знаком Почетного чекиста, отличием престижным в чекистской среде, но чисто «ведомственным». Да и то, похоже, о нем вспомнили в последний момент, ведь Дзержинского уже год как не было в живых, Манцев давно ушел с чекистской работы, Евдокимов вел бесконечную войну с бандами на Северном Кавказе. А Менжинский и Ягода отнюдь не благоволили к главе сибирских чекистов… Президиум Сибирского крайисполкома как мог скрасил досаду Заковского, наградив его прекрасным охотничьим ружьем фирмы «Зауэр» и выразил ему свою «особую благодарность»34. Тогда никто, и сам Заковский не знапи, что наступающий новый 1928 год сделает Сибирь «хлебным фронтом» советского государства, а его — одним из главных бойцов этого «невидимого» фронта.
В 1927–1928 гг. в стране обострилась проблема снабжения промышленных районов продуктами питания. Крестьяне отказывались вывозить хлеб и продовольствие на местные рынки. Мож- но было разрешить эту проблему путем сбалансирования цен на хлеб, однако это требовало от властей, как страны, так и регионов, определенных уступок, большого хозяйственного искусства и знания экономических законов. Руководство страны же было настроено на разрешение проблемы сугубо административными методами и направленными, главным образом, против зажиточной части крестьянства. Настрой был на массовое применение административного давления на тех крестьян, кто отказывался продавать хлеб. Административный нажим вызвал ответную реакцию «кулачества» — массовому отказу сдавать хлеб по низким государственным ценам, и как результат количество поставляемого хлеба на рынки лишь уменьшилось. Это подвигло власти к еще более масштабному «нажиму на кулака». Сибирский край стал неким полигоном для обкатки данной политики. В январе 1928 года в Сибирь прибыл Сталин. Встревоженный вялым течением хлебозаготовок в одной из житниц страны, он впервые после Гражданской войны покинул Кремль и выехал в «глубинку», чтобы на практике проверить теоретические наметки построения социализма в аграрной стране. На совещании в Новосибирске Сталин ориентировал руководство края (С.И. Сырцов, Р.И. Эйхе, Л.М. Заковский и др.) исключительно на силовые методы нажима на крестьянство. «Ударить по кулаку и спекулянту» предлагалось на основании статьи 107 УК РСФСР — «злостное повышение цен на товары путем скупки, сокрытия или не выпуска на рынок». С прямой санкции Сталина Сибирский крайком ВКП(б) издал секретный циркуляр, позволяющий местным властям проводить следствие по «кулацким делам» в течение суток, дела слушать «тройкой» без участия обвинения и зашиты, с лишением «осужденных» права подачи кассационных жалоб
[34]. Впервые за несколько лет нэпа относительно либеральная «социалистическая законность» дала трещину, которая с тех пор продолжала расти, и достигла чудовищных размеров в 1934–1938 годах.
Видно, уж так распорядилась история, что Сталин отправился именно в Сибирь, где Заковскому случилось тогда возглавлять краевое ПП ОГПУ. Вскоре чрезвычайщина охватила всю страну, но первым ее методы «обкатал» по чекистской линии Заковский, причем, проявив неизменную твердость и «энергию», которые по достоинству оценил Сталин и запомнил сибирского чекиста.
Здесь нет возможности дать полную хронологию действий ПП ОГПУ Сибирского края в годы коллективизации, но даже ее отдельные эпизоды говорят о многом. Только за шесть месяцев 1928 года (январь — июль) в Сибири было осуждено более 4 тысяч крестьян и низовых работников советского и кооперативного аппарата и еще столько же отправились в концлагеря по решению «троек» и Особого Совещания ОГПУ. К маю 1929 года в 30 округах Сибирского края было «описано» (практически разорено) более восьми тысяч крестьянских хозяйств, а чекисты ликвидировали 43 «кулацко-антисоветские группировки»36.
Социальная напряженность в ходе коллективизации достигла такой степени, что иногда и у чекистов* особенно из местных уроженцев, сдавали нервы. Так, в марте 1930 года в Уч-Пристаньском районе во главе взбунтовавшихся крестьян встал…уполномоченный ОГПУ Ф.Г. Добытин. Прежде чем восстание было подавлено, Добытин с отрядом крестьян захватил районный центр, арестовал около 80 человек совпартактива, освободил приготовленных к высылке «кулаков» и развернул повстанческий отряд в 400 человек. Но в целом ПП ОГПУ «держало ситуацию под контролем»37.
В секретном приказе Президиума Сибирского крайисполкома от 24 июля 1930 года отмечалось, что, когда «…кулацкие элементы вступили на путь борьбы с властью, создавая подпольные контрреволюционные бандитские организации, прибегая повсеместно к террористическим актам…пытаясь кое-где организовать вооруженные восстания», полпред ОГПУ Заковский продемонстрировал «энергичное и умелое личное руководство, благодаря чему кулацкая контрреволюция была быстро и решительно ликвидирована». Тем же приказом его ближайшие сотрудники — В.Н. Гарин, Г.А. Лупекин, А.К. Залпетер, В.И. Некраш, Ф.Г. Радин, М.А. Вол- ков-Вайнер, М.И. Покалюхин, Н.М. Василец, И.А. Жабрев, Я.Я. Ве- верс, Ф.Г. Клейнберг и другие награждались грамотами и ценными подарками
[35].
Вообще сибирский опыт проведения коллективизации был признан Сталиным удачным. «Твердость» С.И. Сырцова была по достоинству оценена: в конце 1929 года его перевели в Москву, где он возглавил СНК РСФСР и стал кандидатом в члены Политбюро ЦК. Его преемником в Сибкрайкоме оказался Р.И. Эйхе, который неуклонно продолжал ту же «твердую линию». В его лице Заковский приобрел «земляка»-латыша — партийного руководителя края. Кстати, в августе 1930 года, когда край был разделен на две части — Западно-Сибирский край (ЗСК) и Восточно-Сибирский край (ВСК), «латышская прослойка» в сибирской элите увеличилась, «Восточным» соседом Заковского оказался тоже латыш, полпред ОГПУ ВСК Иван (Ян) Петрович Зирнис.
