К тому времени на соратника Евдокимова в НКВД СССР уже имелись показания бывших «евдокимовцев» А.И. Кауля, С.Н. Миронова-Короля и П.С. Долгопятова. Еще в декабре 1938 года заместитель начальника ГУГБ НКВД СССР Б.З. Кобулов предлагал Берии повторно арестовать Фомина
[544]. Его арестовали, но поскольку в 1936–1938 гг. Фомин находился в заключении, обнаружить его «причастность» к преступлениям «ежовцев» было невозможно. Для «порядка» ему дали очередной срок (восемь лет), где он пережил и Сталина, и Берию.
В конце 50-х о нем вспомнили, реабилитировали, дали возможность написать и опубликовать «Записки старого чекиста». Но ставший осторожным Фомин лишь один раз упомянул в своей книге имя Евдокимова, хотя многим ему был обязан, знал его ближе, чем кто-либо другой, и мог рассказать о нем лучше, чем это сделали мы…
Отец советской контрразведки
Единственно правильная история — это та история, которую мы не знаем…Колесо истории катится неприметно для глаз, и нам кажется, нто еще ничего не потеряно… как вдруг, подняв глаза, мы обнаруживаем, что заехали туда, куда не желали бы попасть и в страшном сне. И мы начинаем проклинать того, кто правил колесницей, лицемерно забывая, что вожжи ему вручили сами…
А. Хаусхофер
Об Артуре Христиановиче Артузове писали многие, много, и часто — как «об истинном революционном интеллигенте», «о старом чекисте и соратнике Дзержинского»; как об одном из тех, кто «не молчал и возвысил свой голос» против сталинских репрессий; и обо всем этом в превосходной степени… Наверное, оттого его фигура приобрела в отечественной истории какой-то плоско-плакатный образ, совершенно не отвечающий судьбе живого человека в реальных условиях пространства и времени. Мы же постараемся рассказать о нем по-своему, более объемно, в «трех измерениях», откинув стремление осудить прошлое, сделаем попытку раскрыть истинные причины многих событий тех далеких лет.
В 1881 году в имении Апашково Тверской губернии поселился молодой человек, швейцарец итальянского происхождения Христиан Петрович Фраучи. В Россию он приехал по совету своего старшего брата, тот уже два года как работал у местных помещиков. В дальнейшем Христиан Фраучи сменит много имений и деревень. Он будет трудиться там, где требовались его умелые руки сыровара, уроженца Швейцарии, издавна славящейся своим знаменитым сыром. В имении Николаевка Христиан Петрович познакомился с молодой девушкой Августой Дидрикиль, а затем женился на ней.
Дед Августы был родом из Шотландии. В Россию он попал во время Отечественной войны 1812 года. Учился в Дерпте, работал нотариусом, женился на латышке. Одна из его многочисленных дочерей вышла замуж за эстонца Дидрикиля. В этой семье и родилась Августа Августовна.
Молодые супруги Фраучи через год после свадьбы поселились в имении Устиново, что расположилось близ небольшого тверского городка Кашин. Здесь 17 февраля 1891 года родился их первенец, которого они назвали Артуром Евгением Леонардом. В дальнейшем в семье еще родились дети — Евгения Мария Берта (10 февраля 1892 года), Рудольф Виктор Александр (9 апреля 1894 года), Антония Екатерина (в дальнейшем ее стали звать Ниной) (22 ноября 1896 года), Вера Ольга Берта (22 февраля 1899 года) и Виктор Борис Александр (22 апреля 1902 года)
[545].
Воспитанием детей в семье занималась мать — Августа Августовна. Отец, молчаливый и постоянно чем-то озабоченный, редко находил для своих близких теплые слова. Трудная жизнь сделала его человеком суровым и немногословным. Христиан Петрович сумел окончить на родине лишь начальную школу, в дальнейшем упорно трудился, зарабатывая деньги вначале на прокорм себе, затем на обеспечение своей многочисленной семьи. Матушка же Артура была человеком мечтательным и романтичным, много читала. Старший сын, любимец матери, во многом перенял черты ее характера. Упорство же и расчетливость перешли ему от отца.
В 1903 году все семейство Фраучи переехало в Новгородскую губернию, где, переезжая из одного имения в другое, отец Артура вместе с помощниками занимался своим привычным делом — выделкой сыра. Названия имений шли чередой — Жданы, Михайловское, Путянино, Петровское, Давыдкино. До 1909 года Артур Фраучи учился в Новгородской гимназии имени Александра. Учился он отлично, уже в начальных классах освоил немецкий и французский языки. Помогло то, что родители в домашней обстановке, часто разговаривали между собой на этих языках.
Огромную роль в судьбе семейства Фраучи сыграли родные сестры матери — Нина, Ольга и Мария Дидрикиль. Так вышло, что далекий от политики Христиан Фраучи и профессиональные революционеры Михаил Сергеевич Кедров и Николай Иванович Подвойский стали свояками, они женились на родных сестрах (соответственно Августе, Ольге и Нине). В дальнейшем Ольга и Нина стали профессиональными революционерками. Наиболее заметный след в жизни Артура оставил дядя Миша — Михаил Кедров
[546].
М.С. Кедров — москвич, из дворян. Вступил на стезю профессионального революционера, когда в 1901 году был арестован «за проведение антиправительственной сходки студентов» и изгнан из Демидовского лицея. Свою часть отцовского наследства (около 100 тысяч рублей золотом) Кедров передал партии. Вместе с Н.И. Подвойским и В.Р. Менжинским вел подготовку рабочих «к грядущим боям с самодержавием» — закупал оружие, организовал мастерскую по изготовлению бомб. В 1908 году «за принадлежность к социал-демократической рабочей партии» он был заключен в крепость на два с половиной года. В 1910 году Кедров вместе с семьей покинул Россию. Осев на жительство в Швейцарии, он совмещал политическую деятельность с учебой на медицинском факультете Лозаннского университета.
С таким человеком судьба и столкнула молодого Артура Фраучи. Зажигательные речи этого высокого худощавого со жгучими черными глазами и волосами цвета воронова крыла мужчины затронули душу юного гимназиста. Внезапно появилось желание встать на тот путь, коим шли сестры матери и их мужья. Благо, что и возможность таковая вскоре представилась.
На Невском проспекте Кедров на чужое имя открыл типографию «Зерно» и стал печатать большевистскую литературу. Требовался курьер, который развозил бы пачки с книгами и листовками по адресам. Артур с большой радостью взялся за это дело. Какая гордость переполняла его, когда он видел вблизи городового или жандарма и не предполагающих, что мимо них в гимназической форме на пролетке проезжает «политический преступник». Но это «счастье» было недолгим. На типографию был совершен полицейский налет, дядя Миша в очередной раз оказался в кутузке. И Артуру пришлось вернуться к своим простым и обыденным делам — учебе, помощи отцу по хозяйству.
Кедров еще неоднократно навещал семью Фраучи, перед тем как опять отправиться под гласный или негласный надзор полиции либо в ссылку. У Артура такие люди вызывали чувство зависти, в юности всегда хочется чего-то неизведанного и наполненного опасностями. Такие мальчишки шли в революцию, как вспоминал Осип Мандельштам, с тем же чувством, с каким Николенька Ростов шел в гусары: то был вопрос влюбленности и чести. И тем и другим казалось невозможным жить не согретыми славой своего века, и те и другие считали невозможным жить без доблести.
