А если кто-либо из братьев из тщеславия или заносчивости желает иметь, как положенную ему, лучшую и самую красивую накидку, пусть получит он худшую. И те, кто получает новые одеяния, должны немедленно вернуть старые, чтобы отдать их оруженосцам и сержантам, и часто — бедным, как то сочтет лучшим держатель этого места.
О рубашках
Среди прочих вещей мы милосердно устанавливаем/что из-за сильной жары, что существует на Востоке, от Пасхи и до дня Всех Святых, из сострадания, а не как право, полотняная рубашка выдается всем братьям, кто пожелает носить ее.
О постельном белье
Мы повелеваем со всеобщего согласия, что каждый человек должен иметь одежды и постельное белье по усмотрению Магистра. Мы полагаем, что, кроме тюфяка, каждому будет достаточно одной подушки и одного одеяла, а тот, у кого нет одной из этих вещей, может иметь попону, и он может использовать в любое время льняное одеяло с мягкой подушкой. Спать же всем полагается всегда одетыми в рубашку и штаны, и башмаки и пояса, и там, где спят братья, должен гореть свет до утра. И Хранитель одежд должен. заботиться, чтобы у братьев была хорошо выбрита тонзура, так чтобы их можно было узнавать спереди и сзади, и мы повелеваем строго придерживаться одинаковой манеры, что касается бород и усов, так, чтобы на ваших телах нельзя было заметить никаких излишеств.
О башмаках с длинными носами и шнурках
Мы запрещаем башмаки с длинными носами и шнурки, и воспрещаем любому брату носить их; мы также не разрешаем их тем, кто служит Дому установленный срок. Мы воспрещаем им носить башмаки с длинными носами или шнурки при любых обстоятельствах. Ибо очевидно и хорошо известно, что эти отвратительные вещи принадлежат язычникам. Также не должно носить слишком длинные волосы или накидки. Ибо те, кто служит Царю небесному, должны и душой и телом следовать завету самого Господа, который изрек: «Estote mundi quia ego mundus sum», что значит: «Будьте в мире, как я».
Аналогичные требования выставлять не только рыцарям, но и тем, кто занимал в Ордене более подчиненное положение. «Сюрко братьев-сержантов должны быть совершенно черными, с красным крестом спереди и сзади. И у них могут быть черные либо коричневые плащи; и они могут иметь все, что есть у братьев-рыцарей, кроме снаряжения для лошадей, шатра и котла, которых у них не будет.
И они могут иметь кольчугу без рукавов, [кольчужные] чулки без ступней и chapeau de fer; и все упомянутые вещи они могут иметь по средствам Дома. Один брат конвента может дать другому гарнаш, который он носил год, старую кольчугу, старую тунику, рубашку, штаны и сапоги; и фонарь, если он знает, как делать его, оленью и козью шкуры. А если кто-либо из оруженосцев покидает своего господина, и он прослужил свой срок в Доме, его господин не должен брать у него ничего из одежды, что дал ему, кроме гарнаша, который носил год, и он может дать ему, если пожелает, тот, который носил два года.
По общему решению совета мы запрещаем и приказываем изгонять, за общий порок, любого, кто без позволения был в Доме Господнем Рыцарей Храма; также чтобы сержанты и сквайры не имели белых одежд, так как от такой привычки делается великий вред для Дома; так в отдаленных регионах есть фальшивые братья, женатые мужчины и другие, кто говорит, что они были братьями Храма и клянутся в этом, в то время как на деле они были в миру. Они приносят столько стыда нам и вреда Ордену Рыцарей, что даже их сквайры хвастаются этим. По этой причине возникает множество скандалов. Следовательно, пусть им будут даны черные одежды, но если таковых не найти, пусть будет дано то, что есть в данной провинции, или то, что менее дорого. Иное недопустимо».
Первоначально в Орден было запрещено принимать и сестер (это все же военная и монашеская организация), но затем правила смягчились. Правда, не предполагалось, что женщины будут спать под одной крышей с рыцарями, но они могли стать, так сказать, условными членами Ордена, и далее, исходя из истории идущего следом тринадцатого века, вам это станет понятным. Но сексуальное общение с женщинами, даже простые улыбки и долгие взгляды — все это считалось проступком, осквернением чистоты духа! Запрещалось целовать не только «просто женщин», но и маленьких девочек, сестер, матерей, близких родственниц. Как ни странно, но под запрет попала и возможность стать крестным отцом — нельзя было рыцарям поднимать ребенка над купелью.
Братьям вменялось полное послушание, то есть дисциплина была железная: «Никто из братьев не может укорачивать свои стремена либо [подтягивать] подпругу, ремень для меча либо ремень шоссов без разрешения; но он может застегивать свою пряжку без разрешения. Никто из братьев не может купаться, пускать кровь, принимать лекарство, ходить в город либо ездить на лошади галопом без разрешения; и куда он не может ходить без разрешения, он не должен без разрешения посылать своего оруженосца или своего коня».
Особым пунктом рыцари, а также прочие члены Ордена обязывались есть парами — то есть, извините, из одной плошки: «Из-за нехватки блюд, братья должны есть в парах, так, чтобы каждый мог более близко наблюдать за другим и чтобы в питании братьев не было ни излишней строгости, ни тайного воздержания. И нам кажется справедливым, что каждый брат должен иметь одинаковую порцию вина в своей чаше».
Ограничивалось и употребление в пищу мяса: «Должно быть достаточным для вас вкушать мясо три раза в неделю, за исключением Рождества, Всех Святых, Успения и праздника Двенадцати Апостолов. Ибо известно, что обычай поедать плоть развращает тело. Но если пост, когда мясо запрещено, приходится на вторник, то на следующий день следует давать его братьям в изобилии. По воскресеньям все братья Храма, капелланы и клирики должны получать две порции мяса в честь святого воскресения Иисуса Христа. Остальным же членам Дома, то есть оруженосцам и сержантам, следует довольствоваться одной порцией мяса и быть благодарным Господу за это. В остальные дни недели, то есть в понедельник, среду и даже субботу, братьям полагается два или три блюда из овощей или других блюд с хлебом, и мы полагаем, что этого достаточно, и повелеваем, чтобы этого правила придерживались. Ибо тот, кто не ест одну пищу, должен есть другую».
Особо оговаривались возможности общаться после повечерия (то есть была запрещена пустая болтовня, говорить можно только по делу и только если это важно) и забота о немощных или старых братьях. «Мы повелеваем, с Божьим советом, чтобы стареющие и слабые братья получали почести и заботу по их слабости, и властью Устава им давали все, что нужно для телесного благоденствия, и ничем их не огорчали». Заботой следовало окружать и больных братьев: «Больные братья должны получать внимание и заботу, и им следует служить согласно словам евангелиста и Иисуса Христа: «Infirmus fui et visitastis me», что значит: «Я был болен, и ты навестил меня, и пусть об этом не забывают». Ибо с теми братьями, что прозябают, следует обращаться спокойно и с заботой, ибо за такую службу, исполняемую без колебаний, обретете вы царствие небесное. Итак, мы повелеваем Инфирмарию тщательно и строго выдавать все, что необходимо для различных больных братьев, как-то: мясо, птицу и другую пищу, что приносит хорошее здоровье, по средствам и возможностям Дома». А если брат умирал, то следовало провести все соответствующие обряды, чтобы предать его тело земле: «Когда кто-либо из братьев покидает сей мир, чего никому из нас не избежать, мы повелеваем с чистым сердцем отслужить мессу за его душу, и пусть ту божественную службу исполняют священники, что служат Царю небесному, и вы, что служите милосердию установленный срок, и все братья, что служат установленный срок и присутствуют там, где лежит тело, должны прочесть сто раз «Отче наш» в течение семи последующих дней.
