Болгария для славянского христианства – район совершенно особый. Отсюда началось распространение этой религии на их земли, в Болгарии учили и создавали письменность, переводили на общий для всех славян язык церковные книги Кирилл и Мефодий. Отсюда текло на Русь и другие земли славян болгарское христианство, которое не совпадало как с латинским, так и с греческим. Именно Болгария стала позже местом, где набрало силу учение богомилов, известное на Западе как ересь павликан, катаров и альбигойцев. Болгары считали, что они получили свое христианство не от Рима и не от Константинополя, а напрямую от апостола Павла. К X веку Болгария давно уже стала христианской страной и управлялась христианскими царями. Так что вряд ли болгарская княжна из Плиски могла остаться язычницей. Еще до официального крещения в Константинополе она явно была уже христианкой, иначе зачем бы ей привозить с собой в Византию своего собственного священника – вопрос, который задавали себе все историки и биографы Ольги. А она его привезла с собой, наша якобы язычница Ольга!
Известно также, что и до посещения ею Константинополя, в Киеве, где княгиня жила или куда она наезжала, стояли христианские церкви. Но если Ольга была христианкой, тогда совершенно непонятен ряд поступков, которые произошли сразу после гибели Игоря, – этих поступков никто и никогда толково объяснить не мог, поскольку они не принадлежат не только христианству, но даже позднему язычеству, в котором пребывали Русь и Таврида. Недаром во все исторические труды летописные тексты вошли под названием "Четыре мести святой Ольги". Смерть в том раннем обществе не рассматривалась как нечто ужасающее, а смерть в бою – тем более. Это был обычный исход для мужчины, гораздо более унизительным считалось умереть в своей постели, а не на поле битвы. Обычно за поражением в бою следовал реванш, но никогда и никем ответный поход против врага не рассматривался как месть чужому народу. Торжествовало убеждение, что побеждает сильнейший. Мировоззрение русов в этом плане ничем не отличалось, в нем не было места для мщения. Тем не менее после смерти мужа Ольга инспирирует месть в самой извращенной и жестокой форме – она буквально стирает город в "Деревех" с лица земли, и не сразу – а в четыре этапа.
Если соотноситься со средневековой логикой, которая следовала у дохристианских народов родовым нормам, то мстить Ольга могла только конкретным убийцам, да и то обычно этим занималась не женщина, а родные убитого – мужчины. Такая месть не следовала "по горячим следам", она сначала обдумывалась, пробовалась на вкус и только тогда уже, прочувствованная и потому сладкая, исполнялась. Но Ольга начинает процесс уничтожения "деревлян" сразу после смерти мужа – точно ей требовалось быстро избавить себя от свидетелей чего-то, что открывать никому было нельзя. Некоторые исследователи вопроса видят решение в том, будто бы княгиня оказалась втянутой в заговор христианской общины Киева и, убрав мужа-язычника, надеялась переориентировать государственную политику – всеобщее крещение, превращение своего народа из варваров в христиан, равных с византийцами или римлянами. Другие считают, что Ольга ни к каким козням против Игоря непричастна, а "четыре мести" – это вполне нормальный поступок женщины, оставшейся с младенцем-сыном на руках. Ведь, по летописной легенде, Ольга не начинает воевать "деревлян", пока те не посылают к княгине свое посольство. Речь идет о сватовстве к овдовевшей княгине. В целом возмущение вдовы можно бы и понять, если бы за ним не следовали поступки хитроумные и жестокие. Попробуем разбить текст летописи и посмотрим, как развивается по тексту линия мщения.
Месть первая
"Ольга же была в Киеве с сыном своим, ребенком Святославом, – пишет летопись в год 945-й, – и кормилец его был Асмуд, а воевода Свенелъд – отец Мстиши. Сказали же древляне: "Вот убили мы князя русского; возьмем жену его Ольгу за князя нашего Мала и Святослава возьмем и сделаем ему, что захотим". И послали древляне лучших мужей своих, числом двадцать, в ладье к Ольге, и пристали в ладье под Боричевым. Ведь вода тогда текла возле Киевской горы, а люди сидели не на Подоле, но на горе. Город же Киев был там, где ныне двор Гордяты и Никифора, а княжеский двор был в городе, где ныне двор Воротислава и Чудина, а место для ловли птиц было вне города; был вне города и другой двор, где стоит сейчас двор доместика, позади церкви святой Богородицы; над горою был теремной двор – был там каменный терем. И поведали Ольге, что пришли древляне, и призвала их Ольга к себе, и сказала им: "Гости добрые пришли". И ответили древляне: "Пришли, княгиня". И сказала им Ольга: "Так говорите же, зачем пришли сюда?" Ответили же древляне: "Послала нас Деревская земля с такими словами: "Мужа твоего мы убили, так как муж твой, как волк, расхищал и грабил, а наши князья хорошие, потому что берегут Деревскую землю, – пойди замуж за князя нашего за Мала". Было ведь имя ему Мал, князю древлянскому. Сказала ж им Ольга: "Любезна мне речь ваша, – мужа моего мне уже не воскресить; но хочу воздать вам завтра честь перед людьми своими; ныне ж идите к своей ладье и ложитесь в ладью, величаясь, а утром я пошлю за вами, а вы говорите: "Не едем на конях, ни пеши не пойдем, но понесите нас в ладье", – и вознесут вас в ладье", и отпустила их к ладье. Ольга ж приказала выкопать яму великую и глубокую на теремном дворе, вне града. На следующее утро, сидя в тереме, послала Ольга за гостями, и пришли к ним, и сказали: "Зовет вас Ольга для чести великой‘. Они ж ответили: "Не едем ни на конях, ни на возах и пеши не идем, но понесите нас в ладье". И ответили киевляне: "Нам неволя; князь наш убит, а княгиня наша хочет за вашего князя", – и понесли их в ладье. Они же сидели, величаясь, избоченившись и в великих нагрудных бляхах. И принесли их на двор к Ольге, и как несли, так и сбросили их вместе с ладьей в яму. И, склонившись к яме, спросила их Ольга: "Хороша ли вам честь?" Они же ответили: "Горше нам Игоревой смерти". И повелела засыпать их живыми, и засыпали их".
Для нас первая месть, ее способ – сюжет поистине сказочный. Для человека XII века этот сюжет тоже в очень большей степени казался сказочным, особенно для монаха. Но язычник X века воспринял бы его вполне всерьез. В сюжете запечатлено традиционное жертвоприношение, которое практиковали русы. Налицо все признаки погребального обряда, когда тело умершего кладут в ладью и затем сжигают и погребают в кургане, как правило, вместе с теми, кто его любил и кто ему прислуживал Обряд древний и характерный для язычников, хорошо описанный современниками русов, но… "деревлян" засыпают землей живьем! Их взяли на смерть не добровольно, а обманом. Их смерть мало того что была ркасной по вполне понятным причинам, но, по верованиям славян, погибший в плену от руки врага попадал после смерти в вечное рабство.
Сам погребальный обряд очень хорошо описал путешествовавший по землям славян Ибн-Фадлан. Вот как этот обряд выглядит в правильном исполнении:
"И (еще прежде) говорили, что они делают со своими главарями при их смерти (такие) дела, из которых самое меньшее (это) сожжение, так что мне очень хотелось присутствовать при этом, пока (наконец) не дошло до меня (известие) о смерти одного выдающегося мужа из их числа. И вот они положили его в его могиле и покрыли ее крышей над ним на десять дней, пока не закончили кройки его одежд и их сшивания. А это бывает так, что для бедного человека из их числа делают маленький корабль, кладут его (мертвого) в него и сжигают его (корабль), а для богатого (поступают так): собирают его деньги и делят их на три трети, – (одна) треть (остается) для его семьи, (одну) треть (употребляют на то), чтобы для него на нее скроить одежды, и (одну) треть, чтобы приготовить на нее набид, Который они будут пить в день, когда его девушка убьет сама себя и будет сожжена вместе со своим господином; а они, всецело предаваясь набиду, пьют его ночью и днем, (так что) иногда один из них (кто-либо из них) умирает, держа чашу в своей руке.
