Время домыслов
Походы Святослава
Если кому-то из первых князей и суждено было сравняться славой с Олегом Вещим или Олдом, то разве что Святославу, получившему именование Храброго. "Когда Святослав вырос и возмужал, – пишет летопись, – стал он собирать много воинов храбрых, и быстрым был, словно пардус, и много воевал. В походах ж не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ел; не имел он шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах, – такими ж были и все остальные его воины. И посылал в иные земли со словами: "Хочу на вас идти"". По Льву Диакону, "вот какова была его наружность: умеренною роста, не слишком высокого и не очень низкого, с мохнатыми бровями и светло-синими глазами, курносый, безбородый, с густыми, чрезмерно длинными волосами над верхней губой.
Голова у него была совершенно голая, но с одной стороны, ее свисал клок волос – признак знатности рода; крепкий затылок, широкая грудь и все другие части тела вполне соразмерные, но выглядел он угрюмым и диким. В одно ухо у него была вдета золотая серьга; она была украшена карбункулом, обрамленным двумя жемчужинами. Одеяние его было белым и отличалось от одежды его приближенных только чистотой".
В отличие от своей матери Ольги сын был ярым противником христианства. Еще в 969 году Святослав сказал "матери своей и боярам своим: "Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае – ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли – золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мед и рабы". Отвечала ему Ольга: "Видишь – я больна; куда хочешь уйти от меня?" – ибо она уже разболелась. И сказала: "Когда похоронишь меня – отправляйся куда захочешь". Через три дня Ольга умерла, и плакали по ней плачем великим сын ее, и внуки ее, и все люди, и понесли, и похоронили ее на выбранном месте, Ольга же завещала не совершать по ней тризны, так как имела при себе священника – тот и похоронил блаженную Ольгу".
После ее смерти Святослав уничтожил немало христианских церквей на своей земле, так что дело было не столько в том, что "дружина не поймет" крещения князя, но и в том, что греков и греческую церковь Святослав ненавидел В целом и было за что: как раз в эти годы Болгарию, в которой хотел сидеть Святослав, полностью подмяла под себя Византия. И Святослав не мог не видеть, как православнейшие греки разбираются с неоднородным населением этой страны, верующей и в христианского-то бога не по правилам, и имевших к тому же на своей земле массу языческих святынь. Недаром византийцы отмечали, что вера Святослава странным образом похожа на веру языческой Греции – с поклонением разным богам. Причем, несколько отвлекаясь в сторону, придется заметить, что отмечалась еще одна любопытная деталь (правда, для языческой Паннонии и славян-ободритов и лужичан): они свято чтили античные скульптуры богов, и можно было видеть, как русы поклоняются статуям Афродиты или Аполлона Эта древняя вера была куда ближе им и понятнее, чем евангельский Христос, который твердо ассоциировался с царством Нави, которое наступит, если люди перестанут уважать богов света Да и политическая жизнь Византии, которая была Святославу известна, тоже не могла радовать – там, на троне, сменялся император за императором, причем обычно смена происходила в связи с неестественной смертью. Святослав желал избавить Болгарию, страну для него абсолютно родственную, особенно если учитывать его происхождение от болгарского рода по матери, от византийцев, которые уничтожали языческих болгар со всей возможной жестокостью и религиозным фанатизмом. Константин Багрянородный пишет, что обращение болгар началось при императоре Василии: "Народ этот, хотя вроде бы и прежде обратился к благочестию и перешел в христианство, однако нетверд и непрочен был во благе и подобен листам, колышимым и колеблемым малейшим ветром. Но непрерывными царскими увещеваниями, торжественными приемами, а еще великодушными щедротами и дарами заставил он их принять архиепископа и умножить в стране число епископов. И вот через них, а также через благочестивых монахов, коих призвал царь с гор и из пещер земных и послал туда, сей народ оставил отцовские обычаи и дал уловить себя в сети Христа". Это уловление в сети Христа сопровождалось массовой резней, хотя Константин лицемерно сообщает только о чудесах, якобы склонивших болгар к полной зависимости от Рима: чудеса объяснялись просто: по всей Болгарии стояли императорские войска – самое надежное чудо в деле обращения неверных. Не нравилось это положение дел ни самим болгарам, ни болгарской знати, боявшейся (и справедливо) полностью потерять свою страну, ни Святославу. Святослав хотел стать царем болгар, и – если версия о роде Ольги верна – имел на то не меньшее право, чем другие болгарские цари. Именно потому он и стремился сесть на Дунае, и скорее всего не в Переяславце, а в столице Болгарии Переяславле – старинной Преславе. Между прочим, от того времени сохранилось странное материальное свидетельство – монета Святослава, отчеканенная в Болгарии, на ней есть и надпись: Святослав царь болгар. Но к мечте Святослава объединить всех славян мы еще вернемся, потому что первые походы Святослава связаны отнюдь не с Болгарией, а с Хазарским каганатом.
"В год 6472 (964). И пошел на Оку реку и на Волгу, и встретил вятичей, и сказал вятичам: "Кому дань даете?" Они же ответили: "Хазарам – по щелягу с сохи даем".
В год 6473 (965). Пошел Святослав на хазар. Услышав же, хазары вышли навстречу во главе со своим князем Каганом и сошлись биться, и в битве одолел Святослав хазар, и столицу их и Белую Вежу взял. И победил ясов и касогов.
В год 6474 (966). Вятичей победил Святослав и дань на них возложил".
Летопись не перечисляет событий, связанных с походами на хазар, хотя в этом плане есть свидетельства, что это были маршевые броски, организованные очень смело и умно. После Святослава Хазарский каганат сходит с исторической сцены как мощное и сильное государство, внушавшее современникам ужас. Хазарский каганат был странным образованием, в котором тюркоязычное население приняло иудаизм. Хотя столица каганата находилась в низовьях Волги, форпосты Хазарии имелись и в Северном Причерноморье. Хазария была жестко структурирована, и большинством совершенно бесправного населения управляла сильная и богатая иудейская верхушка Основной доход этого меньшинства шел с торговли, причем наиболее процветала торговля живым товаром Именно за живым товаром и посылались экспедиции хазар в западные земли, где захватывались в плен молодые мужчины и девушки, которых потом выгодно сбывали на невольничьих рынках Востока До сих пор на юге Руси сохранились предания, как приходили сборщики хазарской дани и забирали рабов. В случае отказа выдать дань славянские поселения уничтожались. Ясы, касоги и вятичи – все они в эпоху Святослава ходили под данью каганата. В каганате была замечательно поставлена разведывательная функция, и практически в каждом торговом городе Руси имелись свои глаза и уши – хазарские купцы. Но если князь действовал, как справедливо считают, не из Киева, а с Боспора Киммерийского, в ставке Святослава этих глаз и ушей не было, только это, очевидно, и помогло ему пройти победным маршем по Волге, зайти хазарам в тыл и совершить именно то, что Пушкин приписал князю Олегу, – предать земли каганата "мечам и пожарам". После этих "мечей и пожаров" каганат оправиться уже не смог – удар по хазарам был страшен.
