И вот два войска оказались лицом к лицу. "Тавроскифы плотно сомкнули щиты и копья, придав своим рядам вид стены, и ожидали противника на поле битвы. Император выстроил против них ромеев, расположив одетых в панцири всадников по бокам, а лучников и пращников позади, и, приказав им безостановочно стрелять, повел фалангу в бой. Воины сошлись врукопашную, завязалась яростная битва, и в первых схватках обе стороны долго сражались с одинаковым успехом. Росы, стяжавшие среди соседних народов славу постоянных победителей в боях, считали, что их постигнет ужасное бедствие, если они потерпят постыдное поражение от ромеев, и дрались, напрягая все силы. Ромеев же одолевали стыд и злоба [при мысли о том], что они, побеждавшие оружием и мужеством всех противников, отступят как неопытные в битвах новички и потеряют в короткое время свою великую славу, потерпев поражение от народа, сражающегося в пешем строю и вовсе не умеющего ездить верхом. Побуждаемые такими мыслями, [оба] войска сражались с непревзойденной храбростью; росы, которыми руководило их врожденное зверство и бешенство, в яростном порыве устремлялись, ревя как одержимые, на ромеев, а ромеи наступали, используя свой опыт и военное искусство. Много [воинов] пало с обеих сторон, бой шел с переменным успехом, и до самого вечера нельзя било определить, на чью сторону склоняется победа. Но когда светило стало клониться к западу, император бросил на [скифов] всю конницу во весь опор; громким голосом призвал он воинов показать на деле природную ромейскую доблесть и вселил в них бодрость духа. Они устремились с необыкновенной силой, трубачи протрубили к сражению, и могучий клич раздался над ромейскими рядами. Скифы, не выдержав такого натиска, обратились в бегство и были оттеснены за стены; они потеряли в этом бою многих своих [воинов]. А ромеи запели победные гимны и прославляли императора". Говоря менее высоким слогом, с наступлением темноты русы предпочли укрыться за стенами, а византийцы разбили лагерь и оградили его щитами. Император отказался штурмовать Дористол, поняв всю безнадежность предприятия (ему хватило штурма Преславы), и ему стало, очевидно, ясно, что силы русов вполне сравнимы с его собственными, и бой будет нелегким. Так что он стал укреплять свой лагерь, даже обвел его рвом Иоанн попробовал подступить под стены Дористола, но был сразу же отбит, так что между противниками стали происходить лишь мелкие стычки. Попробовали сделать вылазку и русы, для этого они выехали из города на конях. Увы! Воины Святослава были не самыми хорошими всадниками, ромеи выбивали их из седел копьями, так что вылазка тоже провалилась. Тут удача улыбнулась ромеям: к стенам Дористола подошел флот, снабженный "греческим огнем", и выстроился вдоль города так, чтобы держать русов под прицелом.
"На следующий день тавроскифы вышли из города и построились на равнине, защищенные кольчугами и доходившими до самых ног щитами. Вышли из лагеря и ромеи, также надежно прикрытые доспехами. Обе стороны храбро сражались, попеременно тесня друг друга, и было неясно, кто победит". Не добившись перевеса сил, русы снова укрылись в крепости, а к вечеру сделали вылазку, стремясь уничтожить осадные орудия. В этом бою им удалось убить магистра ромеев Иоанна Куркуаса, которого из-за богатой одежды, обильно украшенной золотом, они приняли за самого императора. Отрубив ему голову и разметав тело мечами, они умчали эту голову в город, надели на копье, выставили на одной из башен и стали кричать со стен, что принесли кровавую жертву христианнейшей из голов. Ромеи не стали их заблуждения развеивать.
Утром состоялась еще одна битва, и снова победителя не было, хотя теперь погиб один из вождей русов, и именно его гибель заставила их отступить за стены. Бой был кровопролитный. Ночью, при лунном свете, воины Святослава подобрали своих убитых, сложили у стен Дористола погребальный костер и сожгли тех, кто погиб. "Они нагромоздили их перед стеной, – сообщает Константин с отвращением, – разложили много костров и сожгли, заколов при этом по обычаю предков множество пленных, мужнин и женщин. Совершив эту кровавую жертву, они задушили [несколько] грудных младенцев и петухов, топя их в водах Истра". Скилица добавляет: "Снимая доспехи с убитых варваров, ромеи находили между ними мертвых женщин в мужской одежде, которые сражались вместе с мужчинами против ромеев".
Святослав понял, что следует ожидать долгой и тяжелой осады. И он был прав.
Скилица пишет: "С наступлением ночи Свендослав окружил стену города глубоким рвом, чтобы нелегко было при наступлении ромеям приблизиться к городской стене. Укрепив таким способом город, он решил смело выдержать осаду. Когда же многие воины стали страдать от ран и надвигался голод, ибо необходимые запасы истощились, а извне ничего нельзя было подвезти из-за ромеев, Свендослав, дождавшись глубокой и безлунной ночи, когда с неба лил сильный дождь и падал страшный град, а молнии и гром повергали всех в ужас, сел с двумя тысячами мужей в челны-однодеревки [и отправился] за продовольствием. Собрав где кто мог зернового хлеба, пшена и прочих жизненных припасов, они двинулись по реке на однодеревках в Доростол. Во время обратного плавания они увидели на берегу реки многих обозных слуг, которые поили и пасли лошадей либо пришли за дровами. Сойдя со своих судов и пройдя бесшумно через лес, [варвары] неожиданно напали на них, многих перебили, а прочих принудили рассеяться по соседним зарослям. Усевшись снова в ладьи, они с попутным ветром понеслись к Доростолу. Великий гнев охватил императора, когда он узнал об этом, и он сурово обвинял начальников флота за то, что они не знали об отплытии варваров из Доростола; он угрожал им даже смертью, если нечто подобное повторится еще раз, и после того оба берега реки тщательно охранялись. Целых шестьдесят пять дней вел император осаду, и так как ежедневно происходившие стычки были бесплодны, он решил попытаться взять город блокадой и голодом. Ввиду этого он велел перекопать рвами все дороги, везде была поставлена стража, и никто не мог в поисках продовольствия выйти из города; [сам же император] стал выжидать. Так обстояло дело с Доростолом…"
Осада Доростола затягивалась, ни одна из сторон не брала перевеса. Но наконец произошла решающая битва – для Святослава неудачная: "К заходу солнца все войско тавроскифов вышло из города; они решили сражаться изо всех сил, построились в мощную фалангу и выставили вперед копья. Император со своей стороны выстроил ромеев и вывел их из укрепления. Вот уже завязалась битва, и скифы с силой напали на ромеев, пронзали их копьями, ранили стрелами коней и валили на землю всадников. Видя, с какой неистовой яростью бросался Сфендослав на ромеев и воодушевлял к бою ряды своих, Анемас, который прославился накануне убиением Икмора (того самого вождя русов. – Автор), вырвался на коне вперед (делать это вошло у него в обычай, и таким путем он уже поразил множество скифов), опустив поводья, устремился на [предводителя росов] и, ударив его мечом по ключице, поверг вниз головою наземь, но не убил. [Сфендослава] спасла кольчужная рубаха и щит, которыми он вооружился, опасаясь ромейских копий. Анемас же был окружен рядами скифов, конь его пал, сраженный тучей копий; он перебил многих из них, но погиб и сам – муж, которого никто из сверстников не мог превзойти воинскими подвигами. Гибель Анемаса воодушевила росов, и они с дикими, пронзительными воплями начали теснить ромеев. Те стали поспешно поворачивать назад, уклоняясь от чудовищного натиска скифов. Тогда император, увидевший, что фаланга ромеев отступает, убоялся, чтобы они, устрашенные небывалым нападением скифов, не попали в крайнюю беду; он созвал приближенных к себе воинов, изо всех сил сжал копье и сам помчался на врагов. Забили тимпаны и заиграли военный призыв трубы; стыдясь того, что сам государь идет в бой, ромеи повернули лошадей и с силой устремились на скифов. Но вдруг разразился ураган вперемежку с дождем: устремившись с неба, он заслонил неприятелей; к тому же поднялась пыль, которая забила им глаза. И говорят, что перед ромеями появился какой-то всадник на белом коне; став во главе войска и побуждая его наступать на скифов, он чудодейственно рассекал и расстраивал их ряды… Последовав за святым мужем, ромеи вступили в бой с врагами. Завязалась горячая битва, и скифы не выдержали натиска конной фаланги. Окруженные магистром Вардой, по прозванию Склир, который со множеством [воинов] обошел их с тыла, они обратились в бегство… Сам Сфендослав, израненный стрелами, потерявший много крови, едва не попал в плен; его спасло лишь наступление ночи". Константин уверяет, что в этой битве погибли пятнадцать тысяч пятьсот русов и позже на поле битвы "подобрали двадцать тысяч щитов и очень мною мечей". Ромеев, конечно же, было убито всего 350, хотя Константин пишет о большом количестве раненых. Святослав, тем не менее, понимал, что долго удерживать Дористол не сможет, очевидно, это и стало причиной начала мирных переговоров. Император Византии тоже понимал, что еще одно сражение – и армии у него не будет. Так что утром после сражения обе стороны вернулись к уже известному нам по прежним редакциям тексту мирного договора между Русью и Византией. Русы обещали отойти от Дористола, отпустить пленных и уйти из Болгарии, в то же время византийцы обещали не преследовать их, дать свободный проход, снабдить продовольствием.
