По этому тексту, рисующему Святополка настоящим зверем, очень хорошо видно, что он был писан ради того, чтобы "доказать" право Ярослава, который в конце концов сел на киевский стол.
"Святополк сел в Киеве по смерти отца своего, и созвал киевлян, и стал давать им дары. Они же брали, но сердце их не лежало к нему, потому что братья их были с Борисом. Когда Борис уже возвратился с войском назад, не найдя печенегов, пришла к нему весть: "Отец у тебя умер". И плакался по отце горько, потому что любим был отцом больше всех, и остановился, дойдя до Альты. Сказала же ему дружина отцовская: "Вот у тебя отцовская дружина и войско. Пойди, сядь в Киеве на отцовском столе". Он же отвечал: "Не подниму руки на брата своего старшего: если и отец у меня умер, то пусть этот будет мне вместо отца". Услышав это, воины разошлись от него. Борис же остался стоять с одними своими отроками. Между тем Святополк, исполнившись беззакония, воспринял мысль Каинову и послал сказать Борису: "Хочу с тобою любовь иметь и придам тебе еще к полученному от отца владению", но сам обманывал его, чтобы как-нибудь его погубить. Святополк пришел ночью в Вышгород, тайно призвал Путшу и вышгородских мужей боярских и сказал им: "Преданы ли вы мне всем сердцем?" Отвечали же Путша с вышгородцами: "Согласны головы свои сложить за тебя. Тогда он сказал им: "Не говоря никому, ступайте и убейте брата моего Бориса Те же обещали ему немедленно исполнить это. О таких сказал Соломон: "Спешат они на неправедное пролитие крови. Ибо принимают они участие в пролитии крови и навлекают на себя несчастия. Таковы пути всех, совершающих беззаконие, ибо нечестием изымают свою душу". Посланные же пришли на Альту ночью, и когда подступили ближе, то услыхали, что Борис поет заутреню, так как пришла ему уже весть, что собираются погубить его".
Будучи настоящим христианином, Борис, конечно же, истово молился и пел псалмы, которые в летописи все перечислены. Затем, вместо того чтобы выступить против убийц или, на худой конец, бежать от них, Борис возлег на постель и стал ожидать смерти. "И вот напали на него, как звери дикие, обступив шатер, и проткнули его копьями, и пронзили Бориса и слугу его, прикрывшего его своим телом, пронзили. Был же он любим Борисом. Был отрок этот родом венгр, по имени Георгий; Борис его сильно любил, и возложил он на него гривну золотую большую, в которой он и служил ему. Убили они и многих других отроков Бориса. С Георгия же с этого не могли они быстро снять гривну с шеи, и отсекли голову его, и только тогда сняли гривну, а голову отбросили прочь; поэтому-то впоследствии и не обрели тела его среди трупов. Убив же Бориса, окаянные завернули его в шатер, положив на телегу, повезли, еще дышавшего. Святополк же окаянный, узнав, что Борис еще дышит, послал двух варягов прикончить его. Когда те пришли и увидели, что он еще жив, то один из них извлек меч и пронзил его в сердце. И так скончался блаженный Борис, приняв с другими праведниками венец вечной жизни от Христа Бога, сравнявшись с пророками и апостолами, пребывая с сонмом мучеников, почивая на лоне Авраама, видя неизреченную радость, распевая с ангелами и в веселии пребывая со всеми святыми. И положили тело его в церкви Василия, тайно принеся его в Вышгород. Окаянные же те убийцы пришли к Святополку, точно хвалу заслужившие, беззаконники. Вот имена этих законопреступников: Путша, Талец, Еловит, Ляшко, а отец им всем сатана".
Убив Бориса, Святополк этим не ограничился. Следующим в очереди стоял Глеб, младший брат погибшего. И якобы Святополк послал к юноше гонца с сообщением. "Приезжай сюда поскорее, отец тебя зовет: сильно он болен". Глеб тотчас же сел на коня и отправился с малою дружиною, потому что был послушлив отцу. И когда пришел он на Волгу, то в поле споткнулся конь его на рытвине, и повредил Глеб себе немного ногу. И пришел в Смоленск, и отошел от Смоленска недалеко, и стал на Смядыне в насаде. В это же время пришла от Предславы весть к Ярославу о смерти отца, и послал Ярослав сказать Глебу: "Не ходи: отец у тебя умер, а брат твой убит Святополком". Услыхав это, Глеб громко возопил со слезами, плачась по отце, но еще больше по брате, и стал молиться со слезами". Вот во время этой молитвы его и настигли убийцы: вошли в ладью и зарезали Глеба Имена убийц известны: приказывал некто Горясер, посланный из Киева, а зарезывал повар Глеба Торчин, наверно, тем же ножом, которым разделывал мясо для княжьего обеда "Глеб был убит, и был он брошен на берегу между двумя колодами, затем же, взяв его, увезли и положили его рядом с братом его Борисом в церкви святого Василия". Брат Святополка Святослав, испугавшись подобной участи, бежал в землю угров, но Святополк его нагнал и тоже предал смерти. Летопись приводит слова, будто бы сказанные Святополком: "Перебью всех своих братьев и стану один владеть Русскою землею". В конце концов от многочисленной княжеской семьи остались только два претендента на киевский стол – Святополк, который по летописи сидит в столице, и Ярослав, пребывающей в Новгороде.
Но тут-то и возникает некая странность, которая смущает историков. Святополк, коему приписывается сотворение всех этих кровавых кошмаров, на самом деле никак не мог сидеть в Киеве. Он сидел, но сидел в тюрьме вместе со своей несчастной женой, дочерью польского короля Болеслава Первого, и колобжегским епископом Рейнберном, прибывшим вместе с королевной в вотчину Святополка город Туров. По непонятным причинам (как считают историки, князю инкриминировалась государственная измена и попытка развалить государство) все трое были брошены в темницу почти сразу после свадьбы, и в этой темнице Святополк и находился в 1015 году (год смерти Владимира). Владимир боялся своего сына и подозревал его в умысле на свою жизнь, поэтому – как сообщал Титмар Мезебургский – "схватил епископа вместе с сыном и его женой и заключил каждого в отдельную темницу". Бежать Святополку удалось гораздо позже, и бежал он к своему тестю в Польшу, причем освободить жену он не смог и именно по этой причине просил у тестя войско, чтобы взять Киев и находившихся там сестер Ярослава, дабы впоследствии "разменять заложников". Есть и еще один момент: Владимир умер, "оставив всё своё наследство двум сыновьям, тогда как третий до тех пор находился в темнице; впоследствии, сам ускользнув, но оставив там жену, он бежал к тестю". Как раз на время, когда Святополк пребывает в заточении, и приходятся все кровавые события с убиением молодых князей, детей болгарской царевны Анны. Тогда кто же убил Глеба, Бориса, Святослава? Сделать это мог лишь один человек, тот самый князь, который якобы послал предупредить брата о предстоящей гибели. Имя ему Ярослав.
Он находился в Новгороде и был в проблемных отношениях с отцом, но к великому облегчению Ярослава Владимир не успел пойти на отказавшийся платить Новгород, главный претендент на престол находился в темнице, и теперь можно было легко устранить всех конкурентов. Именно это сын Рогнеды и предпринял. К тому моменту у него с новгородцами, как говорится, не сложились отношения. Возмущенные насилием и бесконечными поборами от варяжской дружины князя, те восстали и почти всю дружину уничтожили. Князь, сделав вид, что хочет разобраться в "варяжском вопросе", призвал бунтовщиков к себе, зачинщиков изолировал и всех перебил. "Чистке" подвергли около тысячи новгородцев. Однако тут – по летописи – и появилось сообщение от Предславы, что отец умер, киевский трон занят, и Ярослав в списке на убиение. "Услышав это, печален был Ярослав и об отце, и о братьях, и о дружине. На другой день, собрав остаток новгородцев, сказал Ярослав: "О, милая моя дружина, которую я вчера перебил, а сегодня она оказалась нужна". (Это поминание перебитой лично князем дружины следует понимать как дружину новгородскую, так сказать местную. – Автор). Утер слезы и обратился к ним на вече: "Отец мой умер, а Святополк сидит в Киеве и убивает братьев своих". И сказали новгородцы: "Хотя, князь, и иссечены братья наши, – можем за тебя бороться!" И собрал Ярослав тысячу варягов, а других воинов 40 000, и пошел на Святополка, призвав Бога в свидетели своей правды и сказав: "Не я начал избивать братьев моих, но он; да будет Бог мстителем за кровь братьев моих, потому что без вины пролил он праведную кровь Бориса и Глеба.
