По всему государству то тлели, то вспыхивали национальные конфликты – Россия, как вполне справедливо писали в советских учебниках, действительно была тюрьмой народов. И Польша, о которой я много пишу в этой книге, была не единственным местом, где русских не воспринимали иначе чем оккупантов. То же самое происходил по всей Средней Азии и Кавказу, в Поволжье и от Урала до Тихого океана. Россия была огромной колониальной державой, имевшей колонии внутри себя. Но русифицируемые народы вряд ли хотели жить под чужой властью и говорить на чужом языке – неудивительно, что периодически восставали то башкиры, то калмыки, то другие малые народы необъятной страны.
Россия была огромной колониальной державой, имевшей колонии внутри себя. Но русифицируемые народы вряд ли хотели жить под чужой властью и говорить на чужом языке – неудивительно, что периодически восставали то башкиры, то калмыки, то другие малые народы необъятной страны.
По всему государству торжественной поступью шествовала Православная церковь. О свободе совести для атеистов и речи быть не могло. Несчастных евреев, не желавших отказываться от иудаизма, выселили за черту оседлости, антисемитизм цвел махровым цветом. Зато приветствовались так называемые выкресты – евреи, принявшие христианство. Католики, как в Средние века, почитались «погаными латинянами». Православие пытались вводить даже там, где стояли мечети, – в Средней Азии. И очень удивлялись, почему ничего не получается! К счастью, воинствующих православных миссионеров было не слишком много. И обращать иноверцев они отправлялись на собственный страх и риск. Как писали современники, Российская империя была страной ханжеского православия. Об атеизме и речи идти не могло – за это вполне можно было угодить и в кутузку. Высшее духовенство давно стало «поставщиком» скандальных новостей, при этом владело несметными богатствами и продолжало обогащаться. Нищие сельские попики смотрели на своих разодетых коллег как слуги на князей.
Государственная система все глубже погружалась в кризисное состояние.
Чиновники, которых расплодилось невероятное количество по всему государству, крали и вымогали взятки. Министры крали и принимали взятки.
Богатые купцы и крупные промышленники давали взятки и мечтали стать министрами.
Суды судили неправо. Не помогал даже институт присяжных.
Не было ни свободы слова, ни свободы печати.
Телесные наказания считались «средством воспитания», и секли везде – в школе, в армии, в полицейской управе.
Подавляющая часть населения страны – крестьяне и рабочие – была неграмотна.
Лично свободные крестьяне бедствовали, уж сорок лет как пребывая во «временнообязанном» состоянии.
Труд рабочих был больше похож на труд каторжников.
Интеллигенция, тогдашний креативный класс, все это видела, от всего этого морщилась. И мечтала, чтобы все поскорей рухнуло, рухнуло, рухнуло.
В мае 1901 года взбунтовались рабочие нескольких оборонных предприятий на Невской заставе в Петербурге – выдвинули политические и экономические требования, а когда на них бросили по привычке отряды полиции и матросов, встретили их шквалом камней. Кто оборонялся железным прутом, кто – поленом, кто поливал наступавших кипятком.
В начале 20 века оно вдруг и стало рушиться. Народ, который прежде ничего не говорил и ничего не требовал, вдруг стал и говорить, и требовать. И что еще хуже – стал действовать. И иногда – успешно. Во всяком случае, внушая власти страх.
В мае 1901 года взбунтовались рабочие нескольких оборонных предприятий на Невской заставе в Петербурге – выдвинули политические и экономические требования, а когда на них бросили по привычке отряды полиции и матросов, встретили их шквалом камней. Кто оборонялся железным прутом, кто – поленом, кто поливал наступавших кипятком. К ним на помощь пришли рабочие соседних заводов. Ни ружейный огонь, ни нагайки, ни шашки сопротивления не сломили. Только срочно присланный Омский полк смог с боями восстановить порядок. Начальник завода вынужден был пойти на уступки, принял 12 из 14 требований рабочих. Конечно, потом, когда рабочие успокоились, состоялся суд над теми, кто попал под арест. Многие были высланы, некоторые отправлены в тюрьму и на каторгу, в арестантские роты. Но сами рабочие, несмотря на суровость приговоров, считали майские события 1901 года своей победой. Стачка, по месту проведения, получила название Обуховской обороны.
В марте 1902 года по Полтавской и Харьковской губерниям прокатилась волна крестьянских бунтов. Причиной был неурожай предыдущего года и начавшийся голод, а поводом – резкое увеличение арендной платы за землю. В результате крестьяне решили отнять зерно и прочие продукты у помещиков, и начались грабежи, которые местные власти остановить не смогли. В этих грабежах участвовало свыше 40 000 крестьян. За месяц беспорядков они разграбили 105 усадеб и экономий и принесли ущерб на 800 000 рублей. Разогнать восставших смогли только срочно вызванные войска. Летом и осенью подобные бунты охватили и другие губернии – Курскую, Черниговскую, Воронежскую, Саратовскую, Симбирскую, Рязанскую, Херсонскую, Подольскую, Волынскую, а также Кубань.
В марте 1902 года по Полтавской и Харьковской губерниям прокатилась волна крестьянских бунтов. Причиной был неурожай предыдущего года и начавшийся голод, а поводом – резкое увеличение арендной платы за землю.
В 1903 году произошли события в Златоусте – здесь, как и в Обухово, все началось с оборонного завода. На заводе давно и успешно действовали революционные агитаторы, не то эсеры, не то эсдеки (от СД, то есть социал-демократы), но листочки с призывом к стачке были подписаны народнической партией «Союз народных прав». Поводом стала замена рабочих расчетных книжек, из которых были убраны упоминания о Манифесте 1861 года, причина же состояла в экономическом ухудшении положения рабочих. Рабочие начали забастовку, на усмирение приехал уфимский генерал-губернатор с двумя ротами солдат и арестовал агитаторов. В ответ рабочие потребовали их освобождения, затеяли драку с жандармами, в ходе которой один из них был ранен. Это полностью вывело пятитысячную толпу из себя, рабочие выломали двери в здании городской управы и пытались вытащить оттуда губернатора и начальника горного округа. Губернатор приказал солдатам стрелять по толпе. 45 человек было убито, 87 – ранено. Лишь такой ценой удалось быстро разогнать бунтующих. Сам губернатор впоследствии сожалел, что не взял вместо солдат казаков с нагайками – у тех получалось бескровнее. Этого подавления ему не простили, его имя сразу же было внесено в расстрельный список, и в том же году его убил эсеровский боевик.
В 1904 году Россия ввязалась в войну c Японией, которую благополучно проиграла в августе следующего года. В результате среди недовольных порядками в родной стране оказались даже патриоты. Витте в своих мемуарах печально констатировал поражение в войне такими словами: «Не Россию разбили японцы, не русскую армию, а наши порядки, или, правильнее, наше мальчишеское управление 140-миллионным населением в последние годы».
