«28 июня 1174 года, в пятницу, в обеднюю пору, в селе Боголюбове, где обыкновенно жил Андрей, – передает Соловьев слова летописи, – собрались они в доме Кучкова зятя, Петра, и порешили убить князя на другой день, 29 числа, ночью. В условленный час заговорщики вооружились и пошли к Андреевой спальне, но ужас напал на них, они бросились бежать из сеней, зашли в погреб, напились вина и, ободрившись им, пошли опять на сени. Подошедши к дверям спальни, один из них начал звать князя: „Господин! Господин!“, чтоб узнать, тут ли Андрей. Тот, услышавши голос, закричал: „Кто там?“ Ему отвечали: „Прокопий“. „Мальчик! – сказал тогда Андрей спавшему в его комнате слуге, – ведь это не Прокопий?“ Между тем убийцы, услыхавши Андреев голос, начали стучать в двери и выломили их. Андрей вскочил, хотел схватить меч, который был всегда при нем (он принадлежал св. Борису), но меча не было. Ключник Анбал украл его днем из спальни. В это время, когда Андрей искал меча, двое убийц вскочили в спальню и бросились на него, но Андрей был силен и уже успел одного повалить, как вбежали остальные и, не различив сперва впотьмах, ранили своего, который лежал на земле, потом бросились на Андрея; тот долго отбивался, несмотря на то, что со всех сторон секли его мечами, саблями, кололи копьями: „Нечестивцы! – кричал он им, – зачем хотите сделать то же, что Горясер (убийца св. Глеба)? Какое я вам зло сделал? Если прольете кровь мою на земле, то бог отомстит вам за мой хлеб“. Наконец, Андрей упал под ударами; убийцы, думая, что дело кончено, взяли своего раненого и пошли вон из спальни, дрожа всем телом, но, как скоро они вышли, Андрей поднялся на ноги и пошел под сени, громко стоная; убийцы услыхали стоны и возвратились назад, один из них говорил: „Я сам видел, как князь сошел с сеней“. – „Ну так пойдемте искать его“, – отвечали другие; войдя в спальню и видя, что его тут нет, начали говорить: „Погибли мы теперь! Станем искать поскорее“. Зажгли свечи и нашли князя по кровавому следу: Андрей сидел за лестничным столпом; на этот раз борьба не могла быть продолжительна с ослабевшим от ран князем: Петр отсек ему руку, другие прикончали его».
Потом заговорщики убили того самого Прокопия, ограбили княжеские палаты и послали к жителям сказать:
«Не сбираетесь ли вы на нас? Так мы готовы принять вас и покончить с вами; ведь не одною нашею думою убит князь, есть и между вами наши сообщники».
На что жители, привыкшие не принимать никакого решения без князя, ответили:
«Кто с вами в думе, тот пусть при вас и останется, а нам не надобен».
Однако на бесхозное имущество нашлось немало желающих, и по всему Владимиру и далее – по всей ростово-суздальской земле начались мятежи и грабежи.
Особенно активно действовали простые люди, которым много пришлось терпеть беззакония от тиунов и посадников. Крестьяне даже приходили в города, чтобы помочь грабежам. И все это время тело князя валялось в огороде, пока его не подобрал верный Андрею слуга. Тому удалось упросить, чтобы его перенесли в церковь, хотя бы в притвор. И лишь еще спустя три дня в церковь пришел игумен козмодемьянский Арсений, который велел положить тело в самой церкви в каменный гроб и отпел покойника.
Только на шестой день князя похоронили.
Война за северный Владимир
Тут случилась еще одна неприятность: после Андрея остался только сын, но он был далеко, в Новгороде. Так что ростовцы, переяславцы и суздальцы решили, что хотят к себе рязанских Ростиславичей, сыновей старшего сына Юрия. Однако Ростиславичи решили, что нельзя обойти и младших сыновей – Михаила и Всеволода. И на «выбор» поехали все четверо – Мстислав Ростиславич, Ярополк Ростиславич, Михаил Юрьевич и Всеволод Юрьевич. Согласия между городами не было. Старший Ростов хотел Ярополка и отказал Михаилу. На это Михаил поехал во Владимир и там заперся. Горожане целовали ему крест. А в это же время в Переяславле вся дружина целовала крест Ярополку. После чего, естественно, рать отправилась выжигать Владимир. Ростовцы считали, что Андрей неправо возвысил Владимир, и думали о реванше: «Владимир – наш пригород, там живут наши холопы, каменщики, сожжем их город и посадим у них своего посадника». Семь недель
Владимир был в осаде. Только голод вынудил жителей сдаться. Михаил, чтобы не губить город, уехал на юг. После этого в Ростове был утвержден Мстислав, а во Владимире Ярополк. Первое, с чего начал княжить Ярополк, – попробовал ободрать золото с Владимирского собора. Этого горожане не стерпели и послали тайно к Михаилу, чтобы пришел и выручил. Михаил двинулся на север вместе с братом Всеволодом. Войско Мстислава бежало. Так что владимирцы были счастливы. Они обрели своего Михаила. Всеволод сел в Переяславле-Залесском, тоже новом городе. Скоро и суздальцы с ростовцами прислали своих послов, чтобы сказать, что они не воевали против князей, а это дело их бояр. Старшие города пробовали вернуть себе младшие, но в битве победили владимирцы.
Соловьев пишет: «Владимирцы должны были сделать это, потому что в случае торжества ростовцев они должны были отказаться не только от первенства, которое дал им Андрей, утвердивши у них свое пребывание, но даже и от независимости».
После смерти Михаила ему наследовал Всеволод. И хотя ростовцы послали к Мстиславу Ростиславичу, чтобы тот пришел княжить, Мстислав не успел: горожане уже целовали крест Всеволоду. Интересно, что во Владимире целовали крест не только Всеволоду, но и его детям. Ростиславичи пытались воевать, но неудачно: вместе со своим союзником Глебом рязанским они попали в плен. Владимирцы требовали ослепить врагов или казнить. Ростилавичи были ослеплены и высланы в Смоленск. Единовластным правителем Ростово-Суздальской земли стал Всеволод. Он оказался не менее властным князем, чем Андрей: Ростов низвел до положения обычного города, не имеющего права диктовать условия, Владимир возвысил, подчинил Новгород и Рязань, контролировал Киев, стремясь, чтобы поддерживать там Мономаховичей, но не давать им полной воли, дабы не возымели слишком большой власти. Основная политика была проста: защищать права Мономаховичей, но не давать им уничтожить Ольговичей.
Междоусобица в Киеве
На юге междоусобная война после смерти Андрея привела на киевский стол сначала Святослава Всеволодича, затем Рюрика Ростиславича, снова Святослава, потом Романа, потом Ингваря Ярославича, опять Рюрика, потом Всеволода Чермного и т. п. Князья недолго удерживались на столе, им все время приходилось воевать друг с другом за право занимать эту должность. Главным «князеукладчиком» юга оказался Мстислав Удалой, князь Торопецкий. Он единственный не претендовал на киевский стол в обход другим князьям, то есть трудился не ради личной выгоды, а потому лишь, что стремился сохранить установленный предками порядок наследования. Это был на редкость честный князь: он, по словам Соловьева,—
«…не думал об усилении себя и детей своих на счет других князей, не думал об умножении своих волостей, но заботился только о том, как бы прославить себя воинскими подвигами, любил решать споры битвами, в которых видел суд Божий; с дружиною своею, славною также храбростью, он переезжал из одного конца русских владений в другой, являлся всюду, где только нужно было защитить слабого от сильного и поддержать старину».
