Константина был Новгород, выиграл Иоанн. При нем же произошло еще одно знаменательное событие: владения закрепились прочно за князьями, и больше не было перехода по старшинству, а вместе с князьями осели и их дружины. Это обстоятельство сформировало богатое и властное московское боярство. Иоанн правил недолго и умер рано – в 33 года, оставив малолетних сыновей Дмитрия и Ивана, в том же возрасте находился и племянник, сын брата Андрея – Владимир Андреевич Серпуховский. Иван рано умер, так что его наследство перешло к старшему Дмитрию. Между Дмитрием и Владимиром никакой борьбы и быть не могло: крохотный его удел не мог противостоять всему остальному московскому княжеству. Но ранняя смерть Иоанна и крайняя молодость Дмитрия сыграли свою роль при распределении ярлыков в Орде.
Дмитрий Иванович Донской (1363–1389 годы)
Все северо-восточные князья отправились туда за возможной добычей, только московского князя там не было. Ярлык на великое княжение получил суздальский князь Дмитрий Константинович. Он тут же сел во Владимире, который московские князья давно привыкли считать своим городом. Московские бояре решили любым способом добыть ярлык своему малолетнему князю. В самой Орде была великая неразбериха – хан сменял хана и долго не жил, и когда приехали послы с маленьким князем, в Орде образовались два ханских лагеря – сторона Мамая, правившего, прикрываясь ханом Абдуллой, и сторона Мюрида. Хорошенько подумав, послы выбрали Мюрида. Тот, несмотря на юность русского князя, дал тому ярлык. Далее события разворачивались весьма красочно. Посадив всех троих княжичей на коней, бояре двинули войско к Владимиру. Увидав московского княжича с ярлыком от Мюрида, Дмитрий Константинович предпочел оставить Владимир. Дмитрий Иванович стал великим князем. Было ему одиннадцать лет. Сразу за вокняжением во Владимире пришли послы от Мамая, то есть Абдуллы, с ярлыком. Одиннадцатилетний князь их принял с почетом и проводил с дарами. Этот приветливый князь впоследствии получил прозвище Донского. Событие, благодаря которому он вошел в историю как герой, отнюдь не связано с дарами ордынским ханам. Напротив, по летописным свидетельствам, Дмитрий Иванович Донской стал знаменит благодаря своей победе над войском Мамая на речке Непрядве. Но дары Абдулле привели в жизни князя к неприятнейшему следствию: на него обиделся тот самый Мюрид, который дал свой ярлык на Владимир. Он тут же дал на этот город ярлык противнику Дмитрия, Дмитрию суздальскому! Тот изгнал московского князя, но сидел во Владимире недолго, поскольку юный князь с войском снова пошли на стольный город. Дмитрий Константинович предпочел уйти в Суздаль. Мюрид выдал ему еще один ярлык, в пику московскому князю, но суздалец оказался дальновидным: не желая больше пытать судьбу, он просто выдал за Дмитрия свою дочь. Так миром это противостояние Москвы и Суздаля и разрешилось.
Поход Ольгерда на Москву
Зато возникли проблемы с тверскими князьями, которые никак не желали уступать Москве в ее притязаниях. Тверской князь Михаил, поняв, что союзников на северо-востоке не найдет, обратился за помощью к своему зятю Ольгерду. И снова началась борьба Литвы с Москвой. Ольгерд был правителем замечательным, важнейшее внимание он уделял сохранению тайны, понимая, что изменников и шпионов вокруг немало, даже, а точнее – особенно – среди самых приближенных князей. Так что, планируя походы, он держал конечную цель в тайне ото всех. И для Дмитрия московского было огромной неожиданностью обнаружить, что войска литовского князя вместе с полками его брата Кейстута и сына Витовта стоят прямо у границы. Дмитрий так перепугался, что велел тут же жечь московские посады, а сам заперся в каменном кремле. Испугавшись осады, московский князь тут же помирился с тверским соседом, вернул все ранее захваченное, Ольгерд ушел. Стоило только Ольгерду отойти прочь, как Дмитрий снова вошел с войсками в тверские земли и занялся грабежом и поджогами. Михаил послал к Ольгерду за помощью. Тот вернулся и осадил Москву во второй раз, но теперь московский князь успел подстраховаться: он двинул сильное войско из Перемышля. Ольгерд развернулся и ушел в Литву. Михаил бросился за помощью по второму известному ему адресу – в Орду. Но и тут Дмитрий успел подстраховаться: сын Михаила Иван сильно задолжал в Орде, и там его держали как заложника. Дмитрий выкупил тверского Ивана, привез в Москву и стал ждать, когда тверской князь выкупит своего сына. Михаилу ничего более не оставалось, как выкупать. Деньги на выкуп пришлось ему занять в той же Орде. И теперь услугами ордынского войска против Москвы он никак не мог воспользоваться. Тверской князь снова бросился за помощью к Ольгерду, тот двинул войска, но Дмитрий этого и ожидал, он пошел навстречу и разбил Ольгерда, тому пришлось отступить. Тверской князь чувствовал, что земля у него из-под ног уходит. Осталось последнее средство: рассорить людей Дмитрия. Это удалось. В Твери образовались перебежчики. Они оказались хуже врагов, потому как посоветовали князю искать Владимирского княжения, даже поехали в Орду за ярлыком и привезли таковой. Тверской князь очень рассчитывал, что обладание ярлыком даст ему покой, но Дмитрий попросту осадил Тверь. Михаил понял, что осады не выдержит, и вынужден был сдаться «на всей воле московского князя». В этом соглашении интересна одна деталь. Дмитрий сказал Михаилу следующее:
«Будем ли мы в мире с татарами, дадим ли выход или не дадим – это зависит от нас: если татары пойдут на нас или на тебя, то нам биться вместе; если мы пойдем на них, то и тебе идти с нами вместе».
То есть, будучи осторожным в отношении Орды, князь все же предпочитал, чтобы власть от ярлыков не зависела. Своего тверского врага он обязал прервать отношения с Ольгердом, мало того, в случае нападения Литвы вставать на сторону Москвы. А одного из перебежчиков, Вельяминова, сдуру вернувшегося в Москву, он велел прилюдно казнить на площади.
Куликовская витка (1380 год)
Кроме Твери у Дмитрия был и другой враг – Рязань. С рязанцами, которых князь в конце концов победил, он, вопреки уверениям Соловьева, что летописные источники в данном случае не лгут, расправился куда более как сурово – на века опозорив имена рязанских князей. В летописях, составленных в Москве, именно Олег Рязанский, с которым у Дмитрия были свои счеты, назван предателем всего русского народа. Не прилюдная, на площади, казнь, зато – вечная, книжная, в московской традиции. Таким образом летописцы Дмитрия и живших после него московских князей отомстили рязанцам за их нежелание подчиниться Москве. Но сначала предыстория Куликовской битвы. До нее было еще две – на Пьяне в 1377 году (с царевичем Арапшей), которую русские проиграли страшнейшим образом (бедняга Олег Рязанский ушел с Пьяны весь израненный и полуживой), и на Воже в 1378 году с монгольским князем Бегичем, которую русские выиграли.
Поход Мамая на Русь в 1380 году Соловьев считал расплатой за поражение Бегича в 1378 году.
«Димитрий, – писал Соловьев, – вырос в неповиновении хану, два раза младенцем ходил он отнимать Владимирское княжение у Димитрия Суздальского, у которого был ярлык ханский. Княжество Московское постоянно усиливалось, его князья еще со времен Калиты привыкли располагать полками князей подручных, убеждались все более и более в своей силе, тогда как Орда видимо ослабевала вследствие внутренних смут и усобиц, и ничтожные ханы, подчиненные могущественным вельможам, свергаемые ими, теряли все более и более свое значение, переставали внушать страх. От страха перед татарами начал отвыкать русский народ и потому, что со времен Калиты перестал испытывать их нашествия и опустошения; возмужало целое поколение, которому чужд был трепет отцов пред именем татарским; московский князь, находившийся в цвете лет, в самом полном развитии сил, был представителем этого нового поколения. С малолетства привык Димитрий действовать иначе, нежели действовали дед, дяди и отец его; малюткою с оружием в руках добыл он себе старшинство между русскими князьями, после до тридцатилетнего возраста не выпускал из рук оружия, выдержал опасную борьбу с Литвою, Тверью, Рязанью и вышел из нее победителем с полным сознанием своих сил. Неудивительно, что такой князь решился первый поднять оружие против татар».
