В 1932 году у них родился сын Петр, сделавший их союз еще крепче. «Максим» вообще любил детей и часто вспоминал свою дочь Зою. С рождением сына его любовь к «Вардо» и безграничная вера в нее стали еще сильнее.
В связи с предстоящим перебазированием в Германию «Максим» и «Вардо» сочли необходимым укрепить свое гражданское положение лиц чехословацкой национальности получением какого-нибудь делового представительства из США. С этой целью они с согласия Центра совершили в США туристическую поездку.
Максим» проявил характерную для него оперативность и смог не только подобрать хорошего «спонсора» в виде владельца кинематографической компании, согласившегося назначить его своим представителем в Германии, но и подвербовал его «для совместной борьбы против фашизма». «Джон», как окрестил его «Максим», был еврейской национальности и естественным врагом антисемитов-нацистов. Он согласился регулярно переводить «Максиму», как его представителю по рекламе кинофильмов определенную сумму, которую «Максим» обязался ему компенсировать.
Теперь «Максим» и «Вардо» могли уверенно начать свое оседание в гитлеровской Германии. Имевший опыт рекламной работы во Франции, будучи представителем американской компании, «Максим» чувствовал себя уверенно.
Так начался самый ответственный период в жизни «Вардо» и «Максима». Четыре долгих года, постоянно вращаясь среди фашистов, они не позволяли себе расслабиться.
Имея годовалого ребенка, «Вардо» не переставала участвовать в разведывательных операциях нелегальной резидентуры.
Деятельность этой резидентуры, как отмечается в очерках истории внешней разведки, в период возрастания угрозы со стороны германского фашизма оценивалась очень высоко. Но особых подробностей или полной картины этой деятельности пока не публиковалось. За исключением работы с наиболее ценным агентом Вилли Леманом — «Брайтенбахом», с которым лично вел работу «Максим», а «Вардо» проводила отдельные встречи для получения информационных материалов.
Если учесть, что этим агентом внешней разведки являлся ответственный сотрудник гестапо, читатель поймет, какой огромной опасности подвергалась «Вардо» в случае малейшей оплошности.
Многие другие опасности и угрозы подстерегали отважных советских разведчиков при осуществлении ими разведывательных операций. Достаточно упомянуть, что, когда в 1942 году гестапо получило только сигнал о связи «Брайтенбаха» с советской разведкой, он без долгого разбирательства был уничтожен.
В процессе работы резидентуры время от времени возникали угрозы для ее деятельности со стороны германской контрразведки. Но наличие агента в гестапо позволяло вовремя нейтрализовать эти угрозы, о которых «Брайтенбах» успевал предупредить.
Так было и с сотрудником резидентуры, нелегалом Э. Такке, с женой которого, тоже разведчицей, Ю. Такке сдружилась «Вардо».
Помимо работы с «Брайтенбахом», в резидентуре наиболее острые ситуации возникали при проведении вербовочных операций.
«Вардо» лично участвовала в них, и подчас исход переговоров, в случае отрицательного результата, мог означать провал не только для «Вардо», но и для всей резидентуры.
В известной мере правдиво и довольно близко к действительности работа резидентуры и участие в ней «Вардо» представлены в повести Тавекеляна «Рекламное бюро господина Кочека», в написании которой мне довелось оказать писателю содействие, организовав в середине 60-х годов его встречу и беседу с Василием Михайловичем и Елизаветой Юльевной Зарубиными.
В начале 1937 года Зарубины были отозваны из Германии. Выезжали они с сожалением: остался без связи на долгие месяцы самый ценный за всю довоенную историю разведывательной работы в Германии агент «Брайтенбах».
О пребывании четы разведчиков Зарубиных в Центре в течение двух лет после Германии сказать ничего не могу. Это были темные годы «карантина недоверия» со стороны Ежова — Берии, который начал ослабевать только в 1940 году, после упомянутого совещания у Берии. Тогда собственно я и узнал об их существовании. Несмотря на сложившиеся у нас взаимно доброжелательные отношения, ни «Максим», ни «Вардо» не говорили об этом, крайне неприятном, для них периоде, а я, естественно, не задавал вопросов. Только значительно позже «Вардо» поделилась, как отвратительно чувствовал себя «Максим», чья деятельная натура не могла смириться с вынужденным бездействием. Да и сама «Вардо» страдала неимоверно. Только их огромная выдержка, закаленная годами риска и опасности на нелегальной работе, спасла от депрессии или бунта, который мог значительно ухудшить их положение.
В 1940 году «Максим» и «Вардо» стали активно использоваться в различных разведывательных операциях. Наиболее сложными явились поручения восстановления связи с оставшимися без таковой из-за срочных отзывов разведчиков-нелегалов. Две такие операции, порученные «Вардо» и успешно ею выполненные в конце 1940 года и в канун Великой Отечественной войны, заслуживают упоминания. Это восстановление связи и работы в Германии с разведчицей «Мартой» и с агентом Винтерфильдом.
Что касается «Марты», то, коль скоро речь идет о другой разведчице с очень интересной историей, о ней будет рассказано отдельно.
Второе поручение было связано с восстановлением работы с хорошо известным «Вардо» агентом еще по работе в 1936–1937 годах Винтерфильдом.
Когда потребовалось обеспечить большую безопасность в работе с этим агентом, сотрудником МИД Германии, его передали в резидентуру «Максима». С ним начала работать «Вардо». Она тогда потратила немало сил, умения, чтобы обучить Винтерфильда агентурной работе, сделать из простого курьера МИД настоящего профессионала. Она объясняла агенту, какие из проходивших через его руки материалов следует отбирать в первую очередь. «Вардо» вложила тогда в этого агента все свои силы, знания и мастерство. Когда она в марте 1937 года уезжала из Германии, агент уже вполне квалифицированно мог отбирать материалы, которые высоко оценивались Центром.
В 1938 году была потеряна связь с Винтерфильдом. Выезжая в Германию, «Вардо» смогла найти его и провести с ним встречу 14 июня 1941 года. Агент рассказал, что работает на прежнем месте, но его возможности стали более ограниченными из-за строгих мер безопасности. Но заявил также о готовности продолжать сотрудничество. Вторую встречу, назначенную на самый канун нападения Германии на СССР, «Вардо» провести уже не успела.
В этой командировке «Вардо» оказалась в числе сотрудников советских учреждений в Германии, которые были возвращены в Союз по обмену на сотрудников германских учреждений в СССР.
В 1940 1 941 годах мне довелось много общаться не только с «Максимом», который был зачислен стажером в американское отделение ИНО, ставшее 5-м отделом НКВД, но и с Елизаветой Юльевной, часто бывая у них дома. Тогда Это была красивая, с удивительно выразительным лицом женщина в расцвете сил и обаяния. Эрудиция ее была огромной.
С началом Великой Отечественной войны Василий Михайлович Зарубин получил назначение резидента «легальной» резидентуры в США, а Елизавета Юльевна — оперативной сотрудницы по должности начальника отделения центрального аппарата, что по тому времени считалось очень высоким постом.
