Как ни готов был «Бард» на фактическое предательство путем освобождения Наташи, он колебался сразу принять такой вариант явной измены своему офицерскому долгу, своей родине. Наташа проявила глубокую проницательность и понимание психологического состояния «Барда» и сумела помочь ему преодолеть возникавшие у него сомнения.
Я бы сказал, что Наташа, оказавшись в роли арестованной, проявила настоящие качества опытного разведчика и обратила эту ситуацию в свою пользу.
«Бард» согласился и создал необходимые условия сопровождения арестованной в другое место. Они успешно бежали! Наташа, располагая условиями связи с партизанами, благополучно доставила к ним «Барда» «как добровольно сдавшегося немецкого офицера», по существу, завербовав его для активного сотрудничества с враждебной немцам стороной.
На сообщение в Москву о проведенной Наташей успешной операции последовал приказ переправить Наташу и «Барда» в столицу.
Не знаю дальнейшей судьбы Наташи, вероятно, она все же воевала в качестве партизанской радистки и, если не погибла, возможно, вышла замуж. Не зная ее новой фамилии, найти ее след мне не удалось.
В личном деле «Барда» сохранился доклад Наташи о том, что, используя любовь «Барда» к нашей богатой культуре и, в частности, к русской литературе, удалось убедить его принять участие в борьбе с фашизмом.
Так простая русская девушка завербовала сторону немецкого офицера.
Глава пятая. Советские разведчицы в начале «холодной войны»
Сразу же по окончании Второй мировой войны под эгидой США по инициативе американских милитаристов-антисоветчиков началась «холодная война». Она потребовала всемерной активизации деятельности внешней разведки.
В этот период нелегальная служба Первого главного управления (ПГУ) активно включилась в создание нелегального разведывательного аппарата в основных государствах Запада, которые противостояли Советскому Союзу. В первое после войны двадцатилетие уже действовали нелегальные резиденты в США, Англии, Германии, Японии и ряде других зарубежных стран.
В этих нелегальных резидентурах действовали и советские разведчицы, мужественно выполняя свой патриотический долг. С тремя из них помимо уже известной Леонтины Коэн, действовавшей в Англии до 1961 года я хочу познакомить читателя. Активно работали разведчицы и в легальных резидентурах, деятельность двух из них я также описываю в этой главе.
Нелегальной службе в этот напряженный период противостояния западным спецслужбам не удалось еще восстановить прочные позиции, безжалостно разрушенные репрессиями Ежова и Берии. Потери внешней разведки имелись в основных западных государствах в довоенное время, но она уже обрела необходимый опыт и наращивала свои нелегальные кадры, в том числе и из числа разведчиц.
13 лет в тени сакуры (Ирина Алимова)
В 1918 году в самом жарком районе нашей страны, в городе Мары в Туркмении, в семье небогатого часовщика-ювелира Карим-аги родилась девочка Биби-иран (Ирина). Ее родители не могли и в самых фантастических мыслях о будущем дочки представить, что через 18 лет она станет киноактрисой, еще через 18 лет — советской разведчицей. 13 последующих лет проведет под чужим именем в далеком чужом краю, где по весне цветет изумительной красоты вишня — сакура.
Дед Биби-иран был русским, приехал из России на строительство Чарджоуского моста, женился на туркменке да так и остался в этих краях.
Отец, Карим-ага, активно участвовал в установлении в Туркмении советской власти, сражался против ее врагов в Гражданскую войну. Вернулся домой с боевыми наградами. Дома занялся ремонтом часов и освоил ювелирное мастерство.
Молодая Биби-иран училась в средней школе, затем в сельскохозяйственном техникуме, одновременно работала лаборанткой в ветеринарном институте. Мечтала стать хирургом, готовилась к поступлению в институт.
«Работая препаратором, — сознается Ирина Каримовна, — сначала очень боялась лягушек, а затем уже все стало получаться так хорошо, что доцент хвалил мои искусные швы шелковыми нитками на лягушках после студенческих операций».
Когда ей исполнилось 18 лет, ее заметил режиссер киностудии «Туркменфильм» и пригласил на кинопробы. Ей сразу дали одну из главных ролей в фильме «Умбар», которую она сыграла весьма успешно.
Судьба, казалось, была определена. Заметив явный театральный талант молодой девушки, ее направили в Ленинград, где она училась в театральном училище. Окончив его, работала в Ташкенте на киностудии «Узбекфильм».
«В Ленинграде, — вспоминает Ирина Каримовна, — я встретилась со многими известными советскими артистами: Тамарой Макаровой, Яниной Жеймо, Зоей Федоровой, Яковом Свердлиным, Петром Алейниковым и видными режиссерами: Хейфицем, Зархи, Козинцевым, Траубергом, Роммом, Герасимовым. Они хвалили и ободряли меня, говорили, что у меня есть хорошие перспективы стать настоящей актрисой».
Она вернулась окрыленная надеждами и стала работать на «Узбекфильме», режиссер Ганиев-наби даже взял шефство над ней, как будущей национальной звездой.
Однако ее жизненные и многообещающие творческие планы были прерваны начавшейся Великой Отечественной войной.
Будучи активной общественницей и не желая стоять в стороне в то время, когда весь народ напрягал силы для отпора врагу, Ирина Каримовна Алимова явилась в военкомат с просьбой отправить на фронт. Узнав, что она владеет четырьмя тюркскими языками, ее зачислили в войска НКВД в качестве переводчицы. Так начался ее четырехлетний путь по дорогам войны.
С войсками НКВД И. К. Алимова прошла путь от Польши, где в Кракове встретила Победу, до Чехословакии и Австрии. В Вене их группу демобилизовали, и она вернулась в родной Туркменистан с орденом Отечественной войны.
На «Туркменфильме» работы для нее не оказалось. Семья — больная мать, несовершеннолетний брат и племянницы — бедствовала, поэтому ей пришлось временно отказаться от полюбившегося актерского ремесла.
Как сотрудницу НКВД ее взяли на работу в местную контрразведку в подразделение наружного наблюдения. На этой работе она приобрела так необходимые в разведке навыки и приемы конспиративного наблюдения за объектами, интересующими разведчика, а также, что особенно жизненно важно, обнаружение возможного скрытого наблюдения и последующего избавления от него.
Сколько раз в дальнейшей своей разведывательной деятельности за рубежом она благодарила судьбу за полученный тогда в Ашхабаде опыт, помогавший ей обеспечивать безопасность при проведении ответственных операций.
В 1947 году, когда она лечилась в санатории НКВД в Кратове под Москвой, ее пригласили на Лубянку. Там ее принял заместитель начальника нелегальной службы внешней разведки полковник А. Агамалов.
Состоявшаяся беседа изменила ее дальнейшую жизнь коренным образом. Если до этого, временно работая в НКВД, она не оставляла мечты о манившей ее артистической творческой деятельности, то теперь ей предложили путь активной борьбы за укрепление безопасности Родины за рубежом на разведывательном поприще. При этом ее откровенно предупредили, что предстоит очень опасная работа, сопряженная с необходимостью длительного нахождения вдали от родных мест и ограничениями в связи с родственниками и друзьями.
