Трудно описать их взволнованную радость.
Отъезд требовал многих дел по ликвидации прикрытия, продаже дома, легендирования «исчезновения» их из поля зрения многочисленных друзей и знакомых. Грустными были прощания с агентами, находившимися у них на связи, особенно с «Бригом», с которым у «Сепа» возникла настоящая дружба. Многое было связано у нелегалов со страной, домом, близкими искренними друзьями. На душе у них было «тихое состояние радости и легкой грусти».
В Центре были подведены итоги проделанной «Сепом» и «Жанной» огромной работы за долгие 13 лет нахождения в стране назначения. В сухих строчках их отчета это звучало так:
«За время нашего пребывания в зарубежной командировке было проведено не менее 300 конспиративных встреч, состоялось около 200-х радиосеансов с Москвой, по другим каналам мы переправили в центр примерно 400 важных секретных материалов».
[61]
В итоге «Сеп» и «Жанна» могли заявить: «Главная жизненная цель достигнута». По их собственной оценке, они в меру сил скромно выполняли порученное им дело.
Возвращение из долгосрочной зарубежной командировки еще не завершало служебной деятельности нелегалов. «Жанна» продолжала находиться в Особом резерве нелегальной службы и ряд лет неоднократно выезжала вместе с мужем в нелегальные командировки для выполнения отдельных разведывательных задач, причем, как правило, на 1–2 месяца. Однажды они пробыли в такой командировке целый год.
Но наступил момент, когда их поблагодарили за усердную службу и предоставили возможность уйти в отставку. Появившееся свободное время они с пользой для нелегальной службы, ставшей делом их жизни, посвятили работе над своими воспоминаниями. Я с большим интересом прочитал их совместную книгу.
Сейчас же не могу не обратить внимание читателя на высказывание «Жанны» о роли женщин в разведке. Ведь она как разведчица почти четверть века работала в области разведывательной деятельности, где роль женщины была, есть и будет, я уверен, значительной.
«Меня часто спрашивают, правильно ли вообще, что женщин привлекают к делам разведки, а еще прямолинейнее — зачем они нужны разведке? У меня, наверное, есть некоторые основания судить о месте и роли современной женщины в разведывательной службе…».
Оговорившись далее о том, что ее суждения основываются лишь на собственном субъективном опыте, она продолжает:
«… Осмелюсь заявить и даже утверждать, что женщине в разведке принадлежит заметная роль…
Полагаю, что задача, которую мы выполняли за рубежом, могла быть поставлена только перед супружеской парой и с трудом представляю себе, как разведчик-одиночка, мужчина, мог бы создать условия для обеспечения регулярной связи с Центром на протяжении длительного периода…
Разведчики муж и жена — это уже коллектив. Поэтому есть возможность распределить обязанности в зависимости от того, кому какое дело «сподручнее», помогать друг другу».
Далее «Жанна» приводит примеры из их личного с «Сепом» опыта.
Она резонно добавляет, что в специфике западного мира к женщинам с большей, пусть только внешней, «галантностью» и предупреждением относится мужская часть общества, а спецслужбы с большим подозрением относятся к мужчинам. А посему порою в разведывательной практике ряд оперативных мероприятий легче осуществлять разведчицам. Это можно проследить в приведенных рассказах о деятельности многих разведчиц в прошлом и на Западе и в довоенной практике советских разведчиц.
Завершая рассказ о скромной, замечательной разведчице Галине Ивановне Федоровой хочу пожелать ей долгих счастливых лет жизни с Михаилом Владимировичем, ее верным спутником.
Необычное бегство (Лариса Майорова)
7 января 1972 года под вечер в столице США, Вашингтоне в двух важнейших специальных службах Центральном разведывательном управлении — ЦРУ и в Федеральном бюро расследований — ФБР произошел страшный переполох. Были подняты на ноги все руководящие сотрудники этих ведомств и столичная полиция. В городе в зимних сумерках усиленно закурсировали патрульные машины, вокруг советского посольства и торгпредства была усилена полицейская охрана и замаячили агенты ФБР. То же самое происходило и вокруг здания, где проживали советские дипломаты.
Что же случилось в этот январский вечер? Что могло так взволновать такие серьезные правительственные учреждения, как ЦРУ и ФБР?
Думаю, что за их суетливостью не без удовольствия наблюдали сотрудники вашингтонской резидентуры внешней разведки.
Чтобы лучше понять случившееся, достаточно констатировать факт, который прозвучит как фантазия психики нездорового человека, в которую не только невозможно поверить, но даже воспринять как заслуживающую внимания, казалось бы, нельзя.
Но на самом деле произошло действительно «фантастическое» событие, в которое трудно было поверить как американским спецслужбам, так и вашингтонской резидентуре внешней разведки. Да и Центру в Москве.
Когда через 13 лет в советское посольство в Вашингтоне неожиданно явился исчезнувший в Риме руководящий сотрудник внешней разведки Юрченко и заявил, что он сбежал от охраны ЦРУ и хочет вернуться в СССР, это событие стало всемирной сенсацией и позором для ЦРУ.
Но тогда дело шло об опытнейшем сотруднике контрразведки, хорошо знавшем обстановку в США и город Вашингтон и, главное, ЦРУ, против которого он вел работу. К тому же он уже больше месяца свободно разгуливал по столице в сопровождении всего одного охранника ЦРУ.
Несмотря на исключительную необычность события в январе 1972 года, оно сопровождалось полным молчанием в американских СМИ и соответственно, не стало известно мировому общественному мнению. Насколько оно могло скомпрометировать институт ЦРУ? Довольно тривиальный случай бегства Юрченко породил массу домыслов: что он был не просто «беглецом» от внешней разведки, а опытным «агентом» КГБ, засланным в ЦРУ. Видимо, январское событие могло дать любые постыдные для ЦРУ комментарии?
Итак, в 1972 году, за 13 лет до бегства Юрченко, произошло куда более необычное и трудно поддающееся пониманию событие. Оно явилось для ЦРУ да и ФБР настоящим ударом по престижу. А это — самые мощные на Западе специальные службы.
7 января 1972 года во второй половине рабочего дня в советском посольстве в Вашингтоне, расположенном на шестнадцатой улице, появилась женщина с двумя детьми — двух и семи лет. Это была советская разведчица Лариса Васильевна Майорова, псевдоним «Олегова», которая сбежала из-под контроля ЦРУ с виллы в пригороде столицы в 20 километрах от города. Там она находилась с мужем и детьми под круглосуточной охраной четырех сотрудников ЦРУ.
Ее муж, тоже советский разведчик, Вадим Михайлович Майоров следовал отдельно от жены и прибыл в советское посольство на час позже.
Теперь вернемся на 15 лет назад.
В 1957 году молодой разведчик окончил двухгодичный курс подготовки в разведывательной школе 101 и дал согласие службе внешней разведки на работу в нелегальных условиях. Это был Вадим Михайлович Майоров, псевдоним «Мартынов», 1932 года рождения, русский. До школы 101 он окончил Ленинградский институт иностранных языков, где изучал английский язык. В школе 101 он совершенствовал знания английского и изучал греческий язык.
