Таким образом, работа с «Олеговыми» по их возвращении создает впечатление, что ее особой задачей было обвинение их почти в предательстве. Во всяком случае, их действия, в том числе и необычный побег от ЦРУ, были поставлены под сомнение и квалифицированы не если как предательство, то как моральное разложение. Отсюда и предложенные нелегальной службой руководству КГБ меры наказания, беспрецедентные по грубому нарушению прав разведчика во многих отношениях, в том числе выселение из Москвы под смехотворным предлогом заботы об их безопасности, оставление без материальных средств семьи из четырех человек, отказ в помощи с трудоустройством. Вызывает возмущение и исключение их из партии на основании грубо дезинформационных заключений об их поведении в зарубежной командировке.
Эта дезинформация усугублялась тем фактом, что члены партии, принимавшие решение, были лишены возможности ознакомиться с их делом и провести беседу с ними самими под предлогом секретности. Так создались условия для бесправия молодых коммунистов — сотрудников Особого резерва.
Как я уже сказал, все изложенное еще можно было как-то объяснить недостатком информации в распоряжении нелегальной службы и сомнениями в объективности докладов «Олеговых».
Но когда в 1985 году тот предатель, о котором с таким убеждением говорили «Олеговы», объявился в лице изменника О. Гордиевского, совершенно невозможно понять, почему не было поднято дело «Олеговых», восстановлена справедливость, почему они не были полностью реабилитированы. Перед ними даже не извинились за понятную для них профессиональную ошибку.
И тогда многое из незаслуженных обид и горечи было бы снято. Но, очевидно, честь мундира для некоторых оставалась дороже двух способных разведчиков.
А ведь «Олеговы» были еще способны поработать, им едва исполнилось по 50 лет, а богатейший, я бы сказал, уникальный, опыт был бы так полезен новому поколению разведчиков-нелегалов.
Нет, частичная реабилитация еще ждала их более 6 лет, а полной так и не было. Она остается до сих пор на совести нелегальной службы внешней разведки.
Я далек от мысли винить всю нелегальную службу и нынешних ее руководителей за ошибки прошлого. Но действия в отношении «Олеговых» не просто ошибка! Их принципиальный характер требует скорейшего исправления ради блага и престижа самой службы. Между прочим, книга воспоминаний «Олеговых» может явиться хорошим вспомогательным средством при подготовке молодых разведчиков, если, конечно, сопроводить ее исправлением финала, разъяснением, снимающим с «Олеговых» официально любые намеки на их вину и звучащем как признание допущенных службой ошибок.
Кстати, из книги бывшего начальника нелегальной службы Ю. И. Дроздова следует, что Гордиевский выдал еще и вторую семью нелегалов (Т. и Г.), о судьбе которых ничего не известно. Кроме факта, что разведчица в этом случае проявила также большое мужество и вывела больного мужа и троих своих детей из-под удара противника. Если это так, то было бы полезно поднять и их дело. Тем более, я не исключаю, что в их случае провал мог быть также отнесен не к Гордиевскому, а к их каким-то ошибочным действиям.
Тем важнее восстановить справедливость.
Заканчивая на этой грустной ноте рассказ о мужественной молодой советской разведчице Ларисе Васильевне Майоровой, хочу сказать, что ее опыт и действие вызывают у меня восхищение, и, надеюсь, те же оценки сделают другие разведчики-нелегалы да и все читатели.
Курьер, радистка, шифровальщица (Рут Герхард)
В январе 1983 года на весь западный мир прогремело громкое «шпионское» дело двух агентов-нелегалов советской военной разведки (ГРУ), супружеской пары Герхард — Рут и Дитер .
Расследование и суд над этими советскими разведчиками продолжались почти год и вскрыли необыкновенную картину блестящего многолетнего агентурного проникновения военной разведки в самую мощную в Южном полушарии западную сверхсекретную военно-морскую базу в ЮАР.
В течение пятнадцати лет южноафриканский морской офицер Дитер Герхард поставлял ГРУ Генштаба Советской Армии секретные информации о военно-морской базе ЮАР в Саймонстауне, а его жена Рут в течение 13 лет усердно помогала ему в разведывательной работе.
Не углубляясь в характер разведывательной деятельности ее супруга, о чем было рассказано в моих прежних книгах воспоминаний, остановлюсь на роли в этом выдающемся успехе разведчицы Рут.
В 1968 году швейцарка Рут Йор вышла замуж за 32-летнего красивого, представительного южно-африканского морского офицера Дитера Герхарда. Они составили гармоничную супружескую пару, которая сразу вызвала общие симпатии в офицерском обществе военно-морской базы, где служил Дитрер. Эти симпатии укреплялись по мере проявления со стороны супругов щедрого гостеприимства в их доме, где стали бывать и высокопоставленные лица из правительственных кругов ЮАР, включая и премьер-министра Боту.
Через год счастливой и безмятежной жизни Дитер признался Рут, что уже несколько лет помогает Советскому Союзу в борьбе за мир и надеется на ее помощь в этом благородном деле. По существу он, действуя с согласия ГРУ, осуществил вербовку жены.
Как признавалась Рут в беседе с советским корреспондентом уже в 1992 году после освобождения из тюрьмы, отбыв срок заключения, она безмерно во всем доверяла мужу и без колебаний согласилась стать помощницей в его разведывательных делах .
При первой же возможности их совместного выезда в Европу под предлогом отдыха в Швейцарии и посещения там родственников Рут она была нелегально переправлена в СССР, где прошла необходимую подготовку по приему радиопередач и шифровальному делу. С ней были оговорены условия встреч в Европе, куда она как курьер должна была привозить разведывательные материалы Дитера. Ей был присвоен псевдоним «Лина» и сообщен псевдоним мужа — «Феликс». Она была проинструктирована о соблюдении максимальной конспирации, «чтобы не навредить мужу», и необходимых мерах безопасности при доставке в Европу материалов Дитера.
Начиная с момента завершения вербовки в 1969 году, она в течение 13 лет регулярно, дважды в год, выезжала в Европу с разведывательными материалами «Феликса», которые передавала связному Центра, встречаясь с ним в разных странах по явкам, о которых ей сообщалось по радио в шифротелеграммах.
За этот период «Лиина» еще раз побывала в Советском Союзе, где ей устроили поездку по стране и отдых на курорте.
Когда все неприятности — психологические и душевные — остались позади, за исключением переживания за «Феликса», отбывающего пожизненное заключение, «Лиина» с большой теплотой отзывалась о сотрудниках ГРУ, работавших с ней в Москве, и по-прежнему вспоминала свои впечатления от нашей страны, которые так поразила ее и вызывали восхищение.
На вопрос журналиста, были ли у «Лиины» опасения из-за участия в разведывательной деятельности, она ответила, что «Феликс» неоднократно ей говорил: «Не беспокойся. Ты ничего не знаешь, а все оставь мне. С тобой ничего не случится». То, что она делала, не было ее тайной.
«Все приходилось хранить в себе — и поездки в Москву, и ночные бдения Дитера, и те отчеты, которые он писал — словом, все… У меня была двойная жизнь, и вот внезапно тайная ее половина вырвалась наружу. Когда это случилось, с меня спала огромная ноша».
