Внезапно епископ Никодим почувствовал себя плохо и, мертвенно побледнев, встал. В свою очередь встал Иоанн Павел I и бросился к собеседнику, который рухнул ему в объятья и умер. Это была кульминация его понтификата.
Иоанн Павел I, тем не менее, не отказался от решения дать посвящение России. Жить ему оставалось двадцать два дня…
Все это повлияло на понтификат Иоанна Павла II, который тайно подчиняется спирали божественного Провидения. Его понтификат поставлен под покров Марии: девиз Иоанна Павла II — «Totus Tuus»
[114].
Час неизбежен. Онтологический Враг всего, чем являемся мы, похоже, имеет полную свободу как в своих действиях, так и в своих заявлениях и в исповеданиях. Христиане, переживающие кайрос («подходящее время»), доверчиво ждут обещанного освобождения.
Эпилог
ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА
Представление о времени в традициях, имеющих восточное происхождение, подчинено логике циклов, в соответствии с которой длительность времени, не имеющего ни начала, ни конца, делится на кальпы, или миры, объединяющиеся в более крупные единицы, или манвантары, каждая из которых состоит из четырнадцати кальп
[115]. Каждая кальпа в свою очередь делится на четыре классических века, длительность которых соответственно уменьшается пропорционально слагаемым пифагорейской тетрактиды: 4, 3, 2 и 1 (в сумме 10). По завершении последнего века времена кончаются апокатастасисом, откосной стеной, за которой «всё» начинается заново в вечном возвращении.
Если первый век (золотой) имеет длительность 4, то последний (железный, или «кали-юга», век богини Кали, или разрушения) имеет длительность 1. По мере того как века становятся все более жестокими и темными, их длительность провиденциально уменьшается. Если золотой век длился 40 000 лет
[116], то серебряный — 30 000, бронзовый — 20 000 и кали-юга (с начала неолита, приблизительно с основания первого Иерихона) 10 000 лет. Согласно «знатокам», мы сейчас живем в последние минуты Кали-юги седьмой кальпы энной манвантары, причем сообщается, что мы находимся примерно в середине и в центре всего течения времени, по крайней мере, нашей манвантары. Потому что человек — это центр.
Одна из основных характеристик этой системы состоит в том, что длительность каждой единицы воспроизводит структуру той совокупности, в которую входит эта единица, то есть золотой век («тот счастливый век и счастливые века, которые древние называли золотыми») подразделяется на золотой-золотой (16 000 лет), золотой-серебряный (12 000 лет), золотой-бронзовый (8000) и золотой-железный (4000), итого в сумме 40 000 лет. Теперь мы якобы находимся в кали-юге, кали-юги длительностью в 1000 лет, которая началась приблизительно с Великой схизмы Запада и может длиться… как если бы наш неолит начинался с этой схизмы, с Французской революции и Октябрьской революции. Так полагают многие.
Бесспорная связность заметна по тому, что эти сроки подчинены некой логике, позволяющей обобщать, оценивать с ее помощью груз коллективной кармы, давая исследователю возможность для прогнозов.
В монотеистических традициях есть пространственно-временной ноль, соответствующий fiat
[117] Создателя, и конец, который будет иметь обобщающий характер, но совсем в другом смысле — он будет обобщением истории человека, а не итогом разных эпох. С другой стороны, этот конец, которого мы ждем, не будет соответствовать никакой логике. Он придет как вор. Это конец конспираций и заговоров.
Согласно традициям и пророчествам, Второму пришествию Иисуса Христа будет предшествовать эсхатологическая битва, которая завершит Историю. Об этом страхе и этой надежде в последнее время сказано огромное количество слов; говорят об этом эзотерики и невежды, почти сплошь американцы. Прежде всего битва. В своем эзотерическом повествовании «Rapport secret à la nonciature»
[118] Жан Парвулеско предрекает, что Франция выживет благодаря полной реактивации Святого сердца (Сакре-Кёр) Монмартра…
Попытаемся рассмотреть обстоятельства, которые будут сопутствовать этим решающим событиям.
Первая констатация
[119]: это Пришествие (Махди — для мусульман, Мессии — для иудеев, Второе пришествие, или парусил, — для христиан) должно иметь вид исторического разрыва; это будет не следствие, не созревший плод, а нечто драматически противоположное тому, что знакомо как «смысл Истории». Это произойдет не как продолжение исторического развития, а совершенно наперекор ему. «Он придет как вор». Поэтому с мирской точки зрения Второе пришествие будет катастрофическим, а не мирным. Так его всегда трактовала церковь и христианские представления. Заключают, что есть единственная книга о конце времен, вдохновленная свыше, — Апокалипсис. Он может случиться в какой угодно момент, хоть во время самого блистательного расцвета любого нового мирового порядка, под каким бы знаком тот ни существовал. Сюжет Апокалипсиса и есть сюжет разрушения всякого человеческого порядка для установления порядка божественного, единственного, который изначально знал или был предназначен знать Адам Кадмон.
Таким образом, конец будет не логическим следствием Истории, а неожиданной и окончательной катастрофой, которой верные, девы мудрые, должны ждать с радостью: «Восклонитесь и поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше»
[120]. Поэтому церковь непрерывно повторяет: «Маранафа; ей, гряди, Господи Иисусе».
До этого будет битва и жестокое гонение на церковь, в котором против нее объединятся — и в этом нет ничего нового — все заговорщики и все ее враги. В эту борьбу будет вовлечен Космос, видимый и невидимый. Имеется в виду не природная или экологическая катастрофа и не результат новой мировой войны, в которой больше всех пострадала бы церковь. Напротив, конец Истории будет напрямую связан с ней. Это значит, что История в своем развитии, от вчерашнего до завтрашнего дня, связана с церковью и является ее функцией. Все иллюминаты попадали в самую точку, указывая на нее как на своего настоящего врага.
