Что касается Австро-Венгрии, где находились 56,9 % русских военнопленных, то здесь ситуация была несколько иной, нежели в Германии. Осенью 1916 года Комитет Государыни Императрицы Александры Федоровны по оказанию помощи русским военнопленным, находящимся во вражеских странах, сообщал: «Комитет считает особо важным обратить внимание жертвователей на исключительно печальное положение военнопленных, интернированным в Австрии. Не говоря уже о недоедании, мы укажем только на полное отсутствие у них платья, белья и обуви. До сих пор военнопленные, находящиеся в Австрии, были наиболее забытыми…»
[234] Почему так? В нейтральных и союзных странах было четырнадцать комитетов по снабжению русских пленных продовольствием. Но снабжали они преимущественно те лагеря, что находились в Германии. То есть русские пленные в Австро-Венгрии не получали почти никакой помощи.
Данный подход был не случаен и базировался на двух «китах». Во-первых, Австро-Венгрия являлась сельскохозяйственной страной в большей степени, нежели Германия. Поэтому часть австрийских лагерей снабжалась продуктами лучше, нежели германские лагеря. То обстоятельство, что некоторые лагеря располагались в славянских землях, еще больше улучшало ситуацию с питанием для пленных. Но и в Австро-Венгрии не хватало продуктов.
Кризис продовольствия в Центральных державах пытались смягчить посредством введения в пищу суррогатов. Например, знаменитый Kriegsbrot, который являлся основным питанием большинства населения — прибавление к муке значительного процента картофеля. Уже 31 января 1915 года австрийское правительство вынесло постановление о так называемом хлебе военного времени, когда при выпечке к муке должно было примешиваться не менее пятидесяти процентов суррогатов.
[235] Что тогда говорить о 1916 годе.
Во-вторых, русские имели тот же инструмент давления на австрийцев, что противник — на русских. Если по отношению к немцам русские взяли в восемь-девять раз меньше пленных, то соотношение с австрийцами было равным или даже лучшим в пользу русских. Поэтому ухудшение положения русских военнопленных в Австро-Венгрии отзывалось ухудшением положения австрийских пленных в России. Следовательно, австрийцы были вынуждены с куда большим уважением относиться к нормам международного права, нежели немцы, которые приоритетное внимание отдавали французам и англичанам, а не русским.
Конечно, исправить объективную ситуацию было невозможно, но австрийское правительство не могло не учитывать помощь собственным гражданам, пусть 65 % австрийских пленных и составляли славяне (невзирая даже на обвинения славян в отсутствии должного сопротивления, а то и преднамеренной сдаче в плен, факты чего, разумеется, были). Брусиловский прорыв передал в русский плен еще несколько сотен тысяч австро-венгерских военнопленных. Поэтому австрийское правительство в 1916 году разрабатывает новую инструкцию по обращению с пленными. До 1916 года пленные получали паек, схожий с немецким. О пайке пленного этот документ говорил: «…питание военнопленных рабочих должно быть аналогично питанию местных вольных полевых рабочих, но при всех обстоятельствах оно должно быть достаточно и здорово. Более высокие, чем для местных рабочих, пищевые порции военнопленным воспрещаются, при том, однако естественном предположении, что местные рабочие питаются удовлетворительно».
[236]
Говорить об «удовлетворительности» снабжения особенно не приходилось. Тем не менее питание русских пленных в Австрии, как правило, было лучше, нежели в Германии. Именно поэтому длительное время помощь оказывалась германским лагерям, так как в сравнении с ними австрийские лагеря находились в лучшем положении. Паек военнопленного в Австро-Венгрии в 1916 году: завтрак — 200 г стручковых овощей или 140 г муки с 70 г жира и чай или кофе с сахаром — не свыше 200 г в неделю. Обед и ужин: мясо или мясные суррогаты — не менее 100 г свежего мяса в неделю, 100 г солонины не более двух раз в неделю, 2 селедки или 150 г сушеной трески в день, в два обязательных постных дня — 400 г овощей или 150 г муки с 25 г сахара. Для похлебки — не свыше 70 г муки и 100 г жира в неделю. Овощи: 800 г картофеля или 250 г стручковых овощей, 300 г кукурузы, 500 г кислой капусты или квашеной репы с 300 г картофеля или 500 г свежих овощей. Два раза в неделю давались квашеные овощи. Также — приварочные средства: соль, лук, уксус и т. д. Для тяжелых работ: +50 % овощей, +100 % жира и сахара. Тогда же австрийцы жестко констатировали: «Порции муки, хлеба и мяса не повышаются ни в каком случае». В целом пленный не мог получить свыше трех с половиной килограммов хлебопродуктов в неделю (напомним, что армейский паек в России — килограмм хлеба в день). Рекомендованная пищевая ведомость для работающего пленного на неделю:
[237]
К ужину также полагалось 2 грамма чая с 15–20 граммами сахара.
Положение с продовольствием в Австро-Венгрии также постепенно ухудшалось. В кампании 1916 года бои в Галиции шли с конца мая по начало октября с неутихающей яростью, не давая, что называется, ни минуты отдыха. До января шли бои в Румынии, где были задействованы и австрийские соединения, а русская 9-я армия ген. П. А. Лечицкого поддерживала румын непрестанными атаками в Южных Карпатах.
Правительство делало все возможное, чтобы накормить солдат, но для гражданского населения ресурсы иссякали на глазах. Венгерские исследователи пишут: «С 1916 г. дневная порция солдата первой линии составляла 70 декаграммов хлеба, 37 декаграммов мяса, 10 декаграммов овощей, 2 декаграмма жира, две банки кофейных консервов и 10 сигарет. К 1918 г. порции были уменьшены до 50 декаграммов хлеба и 18 декаграммов мяса. Иногда солдаты оставались без всякого снабжения в течение многих дней… Надо добавить, что все с нетерпением ждали посылок из дома и рождественских посылок из тыловых благотворительных организаций с продовольствием, сигаретами и другими продуктами. Использовалось и то, что удавалось захватить у противника».
[238] Однако в тыловых частях кормили совсем не так. Как видно, к концу 1916 года русским военнопленным пришлось нелегко и в австрийских лагерях.
Таким образом, германцы пытались организацией, порядком распределения и голодным равенством добиться хотя бы минимального исполнения норм международного права, требовавшего кормить пленных противника таким же образом, что и собственных солдат. Исполнить их в полной мере было невозможно по ряду объективных причин, и, честно говоря, противоборствующие стороны старались делать то, что можно было сделать. Пленный русский офицер вспоминал: «В общем же, немцам у нас жилось неизмеримо лучше, чем нам у них, в заблокированной, голодной стране. Но „порядка“ у немцев все же было больше. Правила международной Женевской конвенции соблюдались точно и повсеместно. Нам аккуратно выдавалось положенное жалованье. Мы сидели на общем с населением жалком продовольственном пайке».
[239] В солдатских лагерях дело обстояло не столь гладко. Но общая тенденция показана верно.
