Глава 8. Предполетная подготовка: до начала нового совместного проекта
«Куда бы ты ни шел – ты уже там». Так говорил Фома Кемпийский, монах, живший в XV веке и посвятивший свою жизнь возвышенным идеалам. Но он не был слеп и к человеческой природе: как бы мы ни старались стать лучше, мы знаем, что несовершенны, и везде таскаем за собой свои недостатки.
Да, над недостатками можно работать. Но без посторонней помощи – только до определенной степени. Окружающие – те, кто мешает и противостоит нам, дружески общается или сотрудничает с нами, – способствуют их уменьшению до приемлемого размера.
Возьмем для примера мое сотрудничество с Фрэнком Синатрой, которое длится всю жизнь.
Когда я была юной, моя мать играла для меня на пианино. Конечно же, Шопена. И часто Баха. Но еще мелодии из «Великого американского песенника», популярных шоу и популярные шлягеры, которые были стандартным репертуаром в миллионах семей.
Так я впервые познакомилась с Синатрой, ее любимым исполнителем. «Он лучший», – говорила она. (Кто был с большим отрывом на втором месте? Тони Беннетт.)
Спустя тридцать лет я сделала три постановки на музыку Синатры.
Первая была для Барышникова – та, в которой Михаил, в расцвете славы, не сделал ни одного прыжка (вот не повезло зрителям!). Следующей стала «Девять песен Синатры» (Nine Sinatra Songs), тридцатиминутная сюита для семи пар, которая до сих пор числится в репертуаре трупп по всему миру. Затем «Сюита Синатры» (Sinatra Suite) – серия парных танцев для Барышникова, в которой Михаил исполняет роль невозмутимого антигероя: одиночки из песни One for My Baby (and One More for the Road) («Одну за мою малышку (и еще одну на дорожку)»).
За это время я дважды стояла на одной сцене с Синатрой – в Нью-Йорке и в Белом доме. И лишь раз мы вместе поужинали. Тогда он милейшим и скромнейшим образом сделал мне сногсшибательный комплимент: «Вы делаете меня лучше». Поэтому у моей матери сложилось впечатление, что мы с Фрэнком закадычные друзья. Отнюдь нет.
Последние несколько лет за одним моим сотрудничеством следовало другое. Я преодолевала огромные расстояния, чтобы прочитать лекцию или исследовать новые возможности. Моя жизнь была насыщенной и изматывающей, как и у большинства, насколько мне известно, в последнее время.
Больше всего сил ушло на спектакль «Времена меняются» (The Times They Are A-Changin’), поставленный на музыку Боба Дилана. Как и «Переезд» (Movin’ Out), танцевальный мюзикл, созданный вместе с Билли Джоэлом, он был принят с восторгом. Но в отличие от «Переезда» породил огромное количество противоречивых обсуждений. А с коммерческой точки зрения, его существование было огорчительно недолгим.
Что пошло не так?
С одной стороны, проблема была не во мне, а в собственническом настрое фанатов Дилана, которые не просто им восхищались, но считали, что кумир может принадлежать только им. Поэтому моя интерпретация Дилана, хоть и имела право на существование, не учитывала всех контекстов. Не Дилан не хотел смотреть на свои работы под новым углом, а его поклонники.
Оглядываясь назад, я понимаю, что мне не удалось предусмотреть то, что заявлено как ключевой посыл этой книги: сообщите публике, чего ей ожидать. Я не подготовила людей к тому, что мой взгляд на творчество Дилана может отличаться от их представления о нем.
С другой стороны, я совершила очень простую ошибку.
Начав работать над музыкой Боба, я решила, что буду использовать только песни о любви. Но, если спросить у людей, какие песни Дилана они знают, большинству в первую очередь придут в голову не они. Продюсеры также делали ставку на его хиты. Все привыкли слышать его разгневанным, изобличающим, призывающим к протесту или с презрением рассказывающим о предательстве друга. Хотя на самом деле он написал множество прекрасных лиричных песен, и именно их сентиментальность пробуждала во мне желание танцевать. Драматизм описываемых в них отношений натолкнул меня на идею постановки, в которой я видела большой потенциал. Но я пренебрегла своим первым порывом, нарушив тем самым еще одно свое важное правило, и построила шоу на зрелищности и метафоре, напоминающих цирк Феллини.
Что вы делаете, когда окружающие не разделяют ваше видение?
Я прохожу через стадии исцеления и возрождения.
Семь – магическая цифра авторов книг по самосовершенствованию. Кажется, все у них кратно семи. Я же насчитала всего пять стадий.
Сначала скорбь. Я предпочитаю на пару недель удалиться в дикую природу, бродить по окрестностям, никого не видеть, пока не уляжется душевное и умственное волнение и я не буду снова готова к полноценной жизни. Если такой возможности нет, я отправляюсь в студию – большое свободное пространство в своей квартире, которое обычный человек назвал бы гостиной, – и танцую.
Танцую что? В тот раз с партнером по работе над спектаклем на музыку Дилана. Я имею в виду – под ту музыку, которую выбрала бы, если бы не отклонилась от первоначально намеченного пути – песни о любви.
Обычно я быстро справляюсь с неудачами, нахожу положительные стороны и начинаю искать новые идеи. Но в случае с постановкой на музыку Дилана я чувствовала, что в танце могла бы показать больше, чем просто содержание его песен. И мне нужно было узнать, была ли моя изначальная идея лучше. В то же время мне необходимо было избавиться от чувства сожаления. Поэтому я танцевала, чтобы излечиться, изгнать демонов, пока мои размышления и скорбь не закончились.
Весной 2007 года, когда я все никак не могла расстаться с идеей о любовных песнях Дилана, ко мне на чай заглянули три танцовщицы из труппы «Переезда».
– Мы хотим танцевать, – объявили они.
– Но у меня нет для вас работы, – ответила я.
Но их это не волновало. Они просто хотели танцевать, со мной или с кем угодно. Ну хорошо, я организовала им такую возможность.
Вторая стадия. Мы выжили: заинтересованные, взбодрившиеся, более оптимистично настроенные. Чувствуем возвращение физической энергии. Глаза широко раскрыты, можем видеть ясно и осознаем, чему можем научиться из прошлого опыта. Уверены? Торжествуйте.
И посмотрите только, с кем я торжествую! С моей первой женской труппой, с которой мы танцевали для собственного удовольствия. Но здесь нужна уже другая музыка. Сразу вспоминается Фрэнк Синатра, еще один исполнитель, который много знал о превратностях любви.
У меня столько связано с музыкой Синатры, что это кажется возвращением к сотрудничеству с организацией. Возникает странное чувство: неужели я возвращаюсь домой? К маме, наигрывающей мне свои любимые песни? Ах, это невозможно. Это давно уже не наш дом. Да и само ощущение дома – уже давно неуловимая, ускользающая цель.
Между подготовкой и премьерами балетов для Майами, АТБ и Сиэтла мы, сидя у меня в гостиной, придумали, как мне казалось, интересный материал для постановки. Позже он воплотился в спектакле «Летим со мной» (Come Fly with Me) – целый танцевальный вечер на музыку Синатры.
