Территориально Норвегия, которая потеряла почти 10 000 человек убитыми и где 8 мая капитулировали последние 40 000 солдат германской оккупационной армии, не понесла никакого урона. Но после 1945 года у нее появилась — в результате территориальных уступок со стороны Финляндии — граница с Советским Союзом протяженностью около 150 км, чему суждено было стать важным фактором для внешней политики Осло. Восстановление в стране прошло быстрыми темпами, поскольку материальный ущерб, если не считать северных районов, где отступавший вермахт учинил большие разрушения, был не слишком велик [90].
Совершенно иначе обстояло дело с внутриполитической ситуацией. Вслед за освобождением наступил час расплаты с коллаборационистами. Обвинения были предъявлены 92 805 норвежцам и 347 немцам, последние обвинялись в военных преступлениях. Суды оправдали 37 150 обвиняемых из числа норвежцев и 261 немца, в 5500 случаях разбирательства закончились прекращением дел. 30 норвежцам и 15 немцам суды вынесли смертный приговор, примерно 17 000 обвиняемых норвежцев и 66 немцев они приговорили к тюремному заключению, а остальные 33 130 человек получили другие наказания [91].
Коллаборационизм стал трудной главой и в послевоенной истории Нидерландов, Бельгии, Люксембурга и Франции.
Нидерланды подверглись внезапному нападению вермахта в мае 1940 года, и население страны находилось с той поры под суровым господством оккупантов. Но самые тяжелые разрушения, если не считать Роттердама и южных территорий, пришлись тут на период между сентябрем 1944-го и маем 1945 года, когда страна вновь стала ареной военных действий. В апреле 1945 года ситуация дошла до того, что жителям Амстердама, Гааги и Роттердама оставался, как казалось, только один выбор — погибнуть от голода или вступить в последний бой. И хотя испытать тотальную катастрофу им не довелось, ужасы оккупации и войны повлекли за собой глубокую отчужденность по отношению к своему немецкому соседу.
Народ Нидерландов потерял убитыми около 210 000 человек, в том числе примерно 198 000 штатских. Не может быть забыто то, что голландцы еще до того, как дело дошло до депортаций с целью принудительного труда, прореагировали на действия против их сограждан-евреев. С другой стороны, известно, что до 25 000 добровольцев сражались бок о бок с немецкими солдатами, что часть администрации активно сотрудничала с оккупационными властями, а промышленность свыше 50 % своей продукции выпускала в 1944 году по заказам рейха. Но все это ничего не меняет в том факте, что здесь было движение Сопротивления, которому оказывали поддержку все слои народа и диапазон которого располагался от церквей до левых партий. Сопротивление началось зимой 1940/41 года и заметно усилилось в начале 1943 года, на что оккупационная власть ответила с характерной для нее жестокостью. Когда же борцы Сопротивления в сентябре 1944 года еще более усилили свою активность, они были объявлены вне закона и примерно 50 000 жителей страны оказались брошенными в концлагеря.
Жесткое противоборство с оккупантами повлекло за собой после окончания войны потребность расквитаться с коллаборационистами, которые десятками тысяч пытались перебраться в Германию. Массовые аресты захватили 72 321 мужчину и 23 723 женщин. Как и в других странах, в ходе «диких чисток» дело доходило до эксцессов, которые можно понять, но не оправдать. Согласно официальным — неполным — данным, 14 562 человека были осуждены особыми судами и 49 920 человек — народными трибуналами. Было вынесено 154 смертных приговора и 40 из них приведены в исполнение (пять — в отношении немецких военных преступников), 149 коллаборационистов были приговорены к пожизненному заключению, а 585 — к заключению на срок свыше 15 лет. Правда, выносившиеся в 1947–1952 годах решения о помилованиях привели к тому, что тюрьмы быстро опустели.
В конечном же счете по поводу свершившегося возмездия за коллаборационизм так и не сложилось единой точки зрения. Одной части граждан Нидерландов оно показалось слишком мягким, другой — слишком суровым. Но в любом случае первопричины и следствия данного феномена волновали людей этой хотя политически и окрепшей в 1945 г., но во всех иных отношениях тяжело израненной маленькой страны не один день [92].
Бельгия разделила в 1949 году судьбу Нидерландов, но ни время оккупации, ни конец войны не были для нее столь суровыми. С другой стороны, в 1940 году, отражая немецкую агрессию, пали как-никак 5367 бельгийцев, около 10 000 жизней унесли бои за освобождение в 1944 году и война в воздухе, примерно 12 000 жителей страны погибли в немецких лагерях и почти 28 000 депортированных из Бельгии евреев стали жертвами «окончательного решения еврейского вопроса». По другим данным, с 1940 по 1945 год война стоила жизни 88 600 гражданам Бельгии, около 76 000 из которых составили гражданские лица. После возвращения правительства из Лондона из эмиграции было проведено расследование 405 000 дел — преимущественно в отношении сограждан фламандской национальности — по поводу их непатриотичного поведения. Примерно 59 000 случаев были переданы в суд, что вызвало у какой-то части населения понятную обеспокоенность. Материальный урон в результате войны составил 8 % совокупного народного достояния, или 35 млрд бельгийских франков. Транспорт был развален полностью, а промышленности нанесен тяжелейший ущерб. И если все же Бельгия с приходом 11 февраля 1945 года на пост премьер-министра социалиста Ахилле ван Аккера восстановилась быстрее всех остальных европейских стран, то это не в последнюю очередь объяснялось подключением страны к системе тылового снабжения союзников, тем фактом, что ее экономика в субстанциональном плане осталась неразрушенной, вновь оказавшимися доступными минеральными ресурсами Бельгийского Конго и мужественным отказом от продолжения хозяйствования методами военного принуждения [93].
Работы о Второй мировой войне уделяют в своем большинстве судьбе Великого Герцогства Люксембург мало внимания. Захваченная вермахтом путем внезапного нападения в мае 1940 года, эта страна, правительство которой при вступлении немцев эмигрировало в Лондон, была с 1942 года фактически аннексирована. И хотя нацистское господство окончилось 10 сентября 1944 года, наступление в Арденнах зимой 1944/45 года вновь превратило великое герцогство в арену войны.
Особенно чувствительным явилось для его населения введение воинской повинности. В общей сложности немцы призвали в армию 11171 жителя Люксембурга в возрасте от 18 до 23 лет, из них 10 211 были принудительно направлены в части вермахта. Когда из-за воинской повинности в этой насчитывающей всего 300 000 жителей стране началось широкое забастовочное движение, полевой суд приговорил 21 человека к смертной казни. Кроме того, рейх прореагировал на спровоцированное его же собственными действиями сопротивление переселениями, арестами и отправкой в концлагеря. Из брошенных в заключение 3485 мужчин и 505 женщин умер 791 человек. Из граждан Люксембурга, принудительно рекрутированных в вермахт, на трудовой фронт в рейхе и в другие родственные организации, погибли 3150 человек. Очень по-разному складывалась здесь судьба евреев. Большинству из них (около 3500) удалось бежать, а почти 1000 человек пала жертвой холокоста.
Но и среди граждан Люксембурга имелись такие, кто был готов сотрудничать с оккупационной властью. 5101 коллаборационист находился уже в начале 1945 г. в тюрьмах или лагерях, и их число возрастало. До 1949 года суды вынесли 5242 приговора, в том числе в двенадцати случаях — к смертной казни, из них восемь были приведены в исполнение. Необъяснимым остается то, что никто из приговоренных к смерти немецких военных преступников казнен не был.
