«Не могу разобрать подпись, — сказал Локарт Борису, — но она мне кажется знакомой». Он отложил чек в сторону и время от времени поглядывал на него, пока вдруг не воскликнул: «Как глупо с моей стороны, он же мой!».
На следующее Рождество Борис поставил у парадного входа корзину с объявлением: «Пожалуйста, найдите свои чеки и оплатите счета», и, конечно, прибывшая масса офицеров оплатила свои счета все до одного. За первые восемь лет функционирования клуба неоплаченными остались лишь чеки на общую сумму 280 рупий (40 долларов). «С той поры я верю в честность человеческой расы», — так прокомментировал этот факт Борис.
«Одним из тех, кто стал мощной опорой клуба, — вспоминал Борис, — был Фуззи. Как-то американский консул отвел меня в сторонку и спросил, не могу ли я помочь одному бедному американцу, а точнее, жителю Самоа, приехавшему с семьей в Калькутту без единого пенни. Меня информировали, что он умеет играть на гавайской гитаре и на барабане. Я решил повидать бедолагу. И вот у меня появился Мое, высокий, смуглый парень с невероятно курчавыми волосами, характерными для его народа. Послушав его игру, я тут же взял его к себе. Так Фуззи Мое оказался в клубе, где пробыл более пятнадцати лет».
Фуззи имел огромный успех в Калькутте, публика обожала его чудные мелодии и ужимки, которыми он их сопровождал.
Фуззи боготворил Бориса, что часто приводило к неожиданным последствиям. Однажды он услышал, как служащий по имени Чаттерджи неуважительно отозвался о Борисе. Фуззи не мог простить такого оскорбления и, схватив большой кухонный нож, бросился на Чаттерджи, чтобы должным образом наказать его за наглость. Бенгалец, спасая жизнь, выбежал из клуба и пустился наутек по улице, преследуемый Фуззи. Чтобы утихомирить взбешенного самоанца, понадобились усилия четырех полицейских, которые под эскортом вернули его к Борису.
Его обожание Бориса могло сравниться лишь с его дружбой с представительным офицером британского флота, на время оказавшимся в Калькутте, пока его эсминец стоял на ремонте в доке. Этот офицер долго жил в Самоа и говорил на языке Фуззи. Каждый вечер он посещал Клуб-300, и клиенты, находившиеся там в два часа ночи, могли видеть, как, обняв друг друга за плечи, они вместе со слезами пели ностальгические самоанские песни.
Позднее Борис разыскал в Калькутте восемнадцатилетнюю пианистку из Вены, чей талант раскрылся в еженедельных воскресных концертах в Клубе-300. Обладательница многих европейских премий, Лиесл Стари стала блестящей исполнительницей. Сегодня они выступает с концертами в Европе и, несомненно, завоевала бы мировую славу, если бы не вышла замуж за выдающегося калькуттского хирурга. Когда она играла в клубе, то завораживала даже видавших виды и любивших промочить горло его членов.
Когда суматоха первых месяцев прошла и приятное время перед наступлением муссонов подошло к концу, Борис получил возможность привести Клуб-300 в полный порядок и придать ему окончательный лоск. За короткое время клуб стал заметным учреждением города, местом встреч молодых, состоятельных и блестящих представителей света. Многие годы клуб поддерживал свою популярность. Это был период, когда Борис завязал тесные связи и дружбу со многими магараджами Индии. Никто не мог бы похвастаться более дружескими отношениями с ними, чем Борис, к которому они относились скорее как к другу, нежели как к секретарю Клуба-300.
Особенно близкие отношения дружбы у него сложились с магараджей Куч Бихара и непальским генералом с длинной фамилией Махабир Шумшер Юнг Бахадур Рана.
Эту группу близких друзей называли «Три мушкетера», т. к. многие годы они были неразлучны. Именно с Куч Бихаром и Махабиром Борис занялся охотой, основал ликероводочный завод, ферму, авиакомпанию, и даже провел масштабное антропологическое изыскание в Голливуде.
Именно через Махабира Борис впоследствии близко сойдется с королем Непала и будет связан с переворотом, в результате которого в Катманду на престоле будет восстановлена старая монархия.
Однако сначала отношения между этими тремя людьми были просто дружескими, основанными на веселом времяпрепровождении. Махабир стал членом клуба вскоре после его открытия. Борис вспоминает, как к нему пришел посыльный с сообщением, что с ним хотят поговорить генерал Махабир и майор Рана из Непала. Не ведая об обычаях, принятых в Непале, Борис спустился из своей квартиры вниз, где встретился с пожилым джентльменом, с которым был красивый молодой человек лет двадцати пяти.
Уважительно поклонившись пожилому джентльмену, Борис назвал его «генералом», на что старик ответил, что он не генерал, а майор, а вот молодой человек — это генерал Махабир. С первого же дня знакомства Борис и Махабир стали большими друзьями. Махабир был из всемогущей семьи Рана, которая установила в Непале диктатуру. Должность премьер-министра члены этого семейства получали по наследству. Сам Махабир был губернатором провинции Илам в восточной части Непала. Как и сотни других выходцев из этой семьи, Махабир с самого рождения имел звание генерала.
Поскольку он принадлежал к менее значительной ветви правящего семейства, его назначение в отдаленную провинцию на деле имело характер ссылки. Спустя несколько лет Махабир, скопивший приличное состояние, оставил Непал и устроился чуть ли не на постоянное местожительство в Калькутте. Там он сделал удачное вложение своего капитала и получил возможность финансировать освободительное движение в Непале, направленное против тирании его старших родственников.
Третьим мушкетером был Его Высочество магараджа Куч Бихара. Красивый, более высокий, чем Махабир, двадцатидвухлетний Куч Бихар, которого близкие друзья называли «Бхайя», был не только одним из самых завидных молодых холостяков Индии, но и образцом блестящего магараджи. Получивший образование в Харроу и Кембридже, умный, красивый и разносторонне спортивный, Его Высочество был одним из самых популярных людей в Калькутте.
Первоклассный игрок в поло, теннис и крикет, он также был великолепным наездником и владельцем прекрасных рысаков. В соответствии с традициями семьи, Бхайя был замечательным охотником на крупную дичь. В течение целого столетия штат Куч Бихар считался лучшим местом для такой охоты, на которую съезжались представители знати Европы и Индии.
За пределами Куч Бихара молодой магараджа имел высокую репутацию как удивительно обаятельный и беззаботный человек. В значительной степени своим шармом и элегантностью магараджа был обязан своей матери, прелестной дочери знаменитого гиквара из Бароды.
Бхайя прославился еще и автокатастрофами. Был случай, когда он разбил свою машину рядом с Клубом-300. Целый и невредимый, хотя и с синяками от ушибов, он оставил разбитую машину и пошел в клуб. В другой раз, в Кашмире он не возвратился из поездки на машине с открывающимся верхом, и встревоженные друзья отправились на его поиски. Наконец, поисковая группа обнаружила его перевернутую и вдребезги разбитую машину. Все были уверены, что он погиб. Для подъема развалюхи привезли кран, и, когда ее подняли, кто-то заглянул на переднее сиденье. Там сидел магараджа, который явно был мертв. И лишь когда подошел врач, Бхайя проснулся. Без единой царапины, устав от ожидания помощи, он просто заснул.
