После смотра полки должны были выдвинуться в назначенные им, согласно составленной в Разрядном приказе диспозиции, места. Большой полк вставал в Серпухове, правой руки в Тарусе, передовой в Калуге, сторожевой в Кашире и левой руки на Лопасне
. Большой полк в качестве усиления получал также наряд и знаменитый «гуляй-город»: «В большом же полку воеводы у наряду князь Семен Иванов сын Коркодинов да князь Захарей Сугорской; у города у гуляя были они же…» О «гуляй-городе» сохранилось несколько описаний. Так, польский ротмистр Н. Мархоцкий, встречавшийся с ним во время боев под Москвой во время Смуты, вспоминал, что «гуляй-городы представляют собой поставленные на возы дубовые щиты, крепкие и широкие, наподобие столов; в щитах для стрельцов проделаны дыры, как в ограде…»
.
В этом порядке русское войско и ожидало нашествия. При анализе диспозиции полков «на берегу» стоит обратить внимание на следующее. Прежде всего, это чрезвычайно растянутый характер их расположения — от Калуги до Каширы (по прямой — немногим менее 150 км, реально — много больше). Это создавало серьезные проблемы в управлении всей группировкой и налагало большую ответственность на воевод, командовавших отдельными полками, которым приходилось принимать решения на свой страх и риск. Кроме того, концентрация полков на направлении главного удара противника была затруднена, и поэтому приобретала огромное значение разведка. Чем раньше будет обнаружен неприятель, чем раньше станет возможным более или менее точно определить его намерения, тем больше времени будет у русских воевод для принятия адекватных ответных мер. Этим и объясняется то внимание, с которым при составлении наказа отнеслись в Разрядном приказе к проблемам изучения и подготовки будущего театра военных действий, организации взаимодействия полков и разведки в Поле, что было отмечено выше. Вместе с тем три полка из пяти находились достаточно близко друг от друга. Речь идет о полках большом, что был в Серпухове, левой руки, что встал, очевидно, близ места впадения Лопасни в Оку, сторожевой — в Кашире (их разделяло по 25—30 км вдоль левого берега реки, т.е. несколько часов скорого марша). Можно предположить, что, пытаясь представить наиболее вероятный вариант действия Девлет-Гирея, в Москве пришли к выводу, что «царь» все-таки будет пытаться, скорее всего, прорваться именно на центральном, серпуховском, направлении, и потому преднамеренно усилили именно этот участок оборонительной линии по «берегу».
§ 2. Перед битвой. Люди
Сохранившиеся чудом документы Разрядного приказа дают редкий случай составить достаточно точное представление не только о численности русского войска, оказавшегося под началом воеводы князя М.И. Воротынского, но и о его структуре и качественном составе.
В полковой росписи «береговой» рати дьяки Разрядного приказа указали, казалось бы, совершенно точную цифру численности полков, которые должны были сразиться с татарами летом 1572 г. — «всего во всех полкех со всеми воеводами всяких людей 20 034 чел., опричь Мишки с казаки». Детально расписанные по полкам, эти сведения представляются достаточно точными, не внушающими сомнений, и потому широко использовались различными авторами и проникли в художественную литературу. Однако достаточно давно были высказаны сомнения относительно точности этих сведений. Так, Р. Г. Скрынников полагал, что русское войско могло насчитывать до 30—40 тыс. ратников, в 50 тыс. чел. определял численность русской рати В.П. Загоровский. А.А. Зимин с оговоркой писал о 73 тыс. русских воинов
.
Для того, чтобы более или менее представить примерное (выделено мной. — П.В.) число воинов, которыми располагал князь М.И. Воротынский летом 1572 г., прежде всего необходимо определить время составления и характер ведомости, имеющейся в нашем распоряжении. Анализируя текст документов, отечественный историк В.И. Буганов писал, что «…основной текст документов № 1—3 (наказ Воротынскому, роспись войска и перечень голов. — П.В.) был составлен, очевидно, в конце зимы — начале весны 1572 г., но до отправки воевод и войска с нарядом (артиллерией) на берега р. Оки, а дополнения и исправления были сделаны уже в ходе отправки войска на службу весной 1572 г. (выделено нами. — П.В.) …»
Эти предположения подтверждаются находкой другого отечественного историка, Г.Д. Бурдея, который обратил внимание на точную дату составления росписи — 22 марта 1572 г. Таким образом, роспись была составлена до того, как в Коломне состоялся царский смотр и полки начали выдвигаться на позиции, предписанные в наказе. Следовательно, есть все основания утверждать, что основной текст документов был составлен до того, как был произведен смотр всего (выделено нами. — П.В.) войска. В этом случае становится ясным, почему составители росписи не указали в ней точное число казаков атамана М. Черкашенина, что должны были прибыть на соединение с «береговой» ратью. На момент составления росписи неизвестно было, сколько казаков явится с названным атаманом, поскольку казаки были не слугами великого государя, а вольными людьми, его союзниками, и в поход могло их выступить и сто, и тысяча, и много больше воинов — одним словом, сколько «похочет».
Таким образом, из всего вышесказанного вырисовывается следующая картина — в конце зимы — начале весны 1572 г. в преддверии очередной «польской» кампании дьяки Разрядного приказа составили предварительную (выделено мной. — П.В.) роспись войска, выделяемого для кампании. Естественно, что эта роспись была неполной и не отражала реальное состояние войска, которое оказалось на «берегу» летом того же года. Почему? Во-первых, в наказе Воротынскому четко и недвусмысленно прописано: «А которым князем, и детем боярским, и немцом, и стрельцом, и казаком и всяким людем в котором полку быти, и тому послана к бояром и воеводам розпись и списки. И боярину и воеводе князю Михаилу Ивановичю Воротынскому взяти себе списки и бояром и воеводам списки роздать…» Значит, именно эта предварительная роспись и была выдана Воротынскому и он же раздал ее копии подчиненным воеводам. Далее князю предписывалось после сбора ратных людей в районе Коломна—Кашира выступать на позиции по «берегу». И далее из контекста наказа следует, что после прибытия на указанные места князь должен был «…поимати по полком памяти: сколько с кем будет людей полковых в доспесех и в тегиляех, и без тигиляев и сколько кошевых. Да розписати, выбрав, головы добрые и розписати детей боярских и их людей по головам (выделено мной. — П.В.) по всем полком, чтоб всех людей розписати заранее».
Итак, можно сделать уверенный вывод, что на основе этой предварительной росписи после смотра по прибытию на места М.И. Воротынский должен был провести окончательное «устроение» полков, включая и «прибылых» украинных воевод с их людьми: «Которые воеводы по украинам которым быти по розписи на сходе з бояры и воеводами, и боярину и воеводе князю Михаилу Ивановичю Воротынскому по всем украинам розослати, чтоб по тому же, поймав памяти и розписав по головам детей боярских и боярских людей, да тот бы список прислати к боярину и воеводе ко князю Михаилу Ивановичю с товарищи заранее, а у себя противень оставити, чтоб боярину князю Михаилу Ивановичю с товарищи было в ведоме заранее всех украин люди по смотру. А как люди сойдутца, и боярину и воеводе князю Михаилу Ивановичю Воротынскому с товарищи, приговоря день да вышед в котором месте пригоже, да в тот день во всех полкех и по всем украинам пересмотрити людей на конех в доспесех…» В результате должна была появиться на свет новая, на этот раз полная и окончательная роспись ратных людей всех разрядов «по головам», включая сюда послужилыдев детей боярских и даточных пищальников — тех самых, о которых в наказе было сказано: «…Имати с бояр и со князей и з детей боярских людей с пищальми с пятьсот чети человека с пищалью, с тысячи чети дву человек с пищальми. Да, поймав, тех людей с пищальми розписать по головам особно, опроче (выделено мной. — П.В.) детей боярских». Между тем в росписи указаны «по головам» дети боярские, стрельцы, казаки городовые и наемные, «немцы» ротмистра Ю. Фаренсбаха (о них речь ниже. — П.В.), вятчане «на струзех», тогда как ни послужильцев детей боярских, ни даточных, ни кошовых, что должны были быть описаны «по головам» «опричь прочих», их нет. Следовательно, цифра 20 тыс. человек носит всего лишь предварительный характер и не отражает действительную численность русского войска при Молодях.
