Гришка потрепал его по щеке, и у хозяина перестали трястись поджилки. Потом до него дошло, что это могла быть и шутка. Заблуда был известным специалистом по черному юмору.
– Что ж ты, говнюк, раньше не предупредил? – ласково спросил Гришка.
Старик молчал. Он ни бельмеса не соображал. В его желудке ворочался холодный слизистый ком, словно там сидела жаба, отложившая икру.
– Ты знаешь, как я не люблю бездомных, – продолжал
Заблуда. – Придется продать тебя Ферзю.
У хозяина подкосились ноги. Тем временем один из помощников Начальника подозвал извозчика. Другой склонился над Валетом и приподнял стволом рваную ткань рукава. Обнажилось вспухшее белесое клеймо.
– Беглый, падла, – сообщил помощник с легким разочарованием, определив таким образом статус похорон.
Старик упал на колени и попытался лобызнуть руку Начальника. Гришка харкнул в мертвеца и бросил через плечо, забираясь в пролетку:
– Убери этот мусор, придурок!
Теперь уже бывший хозяин гостиницы смотрел ему вслед, пока пролетка не скрылась из вида. Старика тошнило при одной только мысли о том, что его ожидало. Но ослушаться он не посмел. Он даже придумал самый быстрый способ выполнить приказ. Поднатужившись и испуская запах поноса, он потащил труп Валета в сторону догорающих развалин.
Таким образом похоронная контора Швыдкого была избавлена от лишних хлопот.
27. «ЗАГОВОРЩИКИ, МАТЬ ВАШУ!»
Заметив «лендровер» Ферзя возле дома ведьмы, Начальник насторожился гораздо больше, чем тогда, когда наткнулся на труп Гнуса с вырванным сердцем. Он был, черт подери, реалист и знал, чем отличаются похождения маньяка от происков по-настоящему опасного врага. Помещик относился к последней категории и вряд ли явился к ведьме на сеанс массажа.
Два охранника Ферзя торчали на веранде, а еще трое шлялись вокруг дома. При виде этих прекрасно выдрессированных сторожевых псов Гришке впервые пришло в голову, что у Ферзя, вероятно, тоже появилась «проблема» и убийства начали происходить за пределами города. Он решил потревожить своего человечка в поместье – зажрался, скотина, а может, ведет двойную игру… Подозрения, сомнения, бессонница, отсутствие интересных сексуальных партнеров и потеря девяти стрелков не улучшали настроения Начальника.
– Погуляйте пока здесь! – приказал он своим помощникам, вооруженным карабинами Симонова, и поднялся на веранду. Люди помещика расступились, пропуская его. Это была территория города, а местные законы знали все.
В коридоре перед дверью кабинета чуткое Гришкино ухо уловило обрывок разговора.
– …Я могу дать тебе четверых, – предложил Ферзь.
– Согласна, – со смехом ответила Полина. – Но тогда мне придется оставить их там.
– Кто же…
Начальник толкнул дверь ногой. Ферзь сидел, развалившись в кресле, и покуривал папиросу с коноплей. На пациента он был похож не больше, чем стекло на бычий пузырь. Ведьма восседала за столом; перед нею стояли телефонный аппарат, стакан и четырехгранный штоф с «Особой мухоморной». И даже сморчок-священник был здесь – съежился в углу на неудобном стуле и старательно отводил глазки в сторону.
«Заговорщики, мать вашу!» – подумал Гришка с пока еще легким раздражением. Ему не нравился гребаный священник, не нравилась дважды гребаная ведьма, не нравился трижды гребаный Ферзь. Однако больше всего ему не нравились эти трое, собравшиеся вместе. И еще – предмет, лежавший на столе рядом со стаканом.
Но Ферзь не дал Начальнику разглядеть ЭТО как следует. Он был мастером дешевых комедий, которые устраивал не потому, что кого-то боялся, а исключительно ради любви к искусству. В общем, веселый был человек.
– Григорий! – просипел он так радостно, будто увидел родного сынулю. – Добро пожаловать к нашему шалашу!
Помещик даже встал с кресла, чтобы прижать Начальника к сердцу. Во время крепкого объятия Гришка представил себе, как удобно, приятно и здорово было бы разрядить обойму в придвинувшееся к нему обширное брюхо…
Когда туша Ферзя перестала заслонять свет, нехорошего предмета на столе уже не было. Взгляд Заблуды заскользил по полкам в поисках книги.
– По пятьдесят за встречу? – предложил помещик.
Григорий покачал головой. Вряд ли он стал бы пить ведьмино дерьмо, даже если бы подыхал, отравившись крысиным мясом. Он увидел все, что хотел, и всех, кого хотел. Оставалось найти повод для обыска. Гришка взвесил шансы. Не окажись здесь Ферзь со своими деревенскими орлами, все было бы намного проще.
– У вас какая-то проблема, Начальник? – вежливо осведомилась ведьма. Ее счастье, что она произнесла это без тени иронии. На сморщенной мордочке и в самом деле была написана готовность помочь.
«Это у тебя проблема, старая кошелка!» – подумал Гришка, хотя следовало признать, что она избавила его от триппера за один памятный сеанс. Как он ненавидел ее за то ОДОЛЖЕНИЕ! Да, пора было разгонять эту теплую компашку.
– А ты что здесь делаешь? – Гришка повернулся к священнику. – Тоже трипак подхватил?
Священник уставился на него, словно озлобленная мышь из норы. И молчал. Находчивостью он никогда не отличался. Остроумные и, главное, БЕЗОПАСНЫЕ ответы он придумывал с большим опозданием. Если вообще придумывал.
– Вали отсюда, попик! – небрежно бросил Заблуда и стал соображать, как спровадить из кабинета Ферзя.
– Але! – сказал тот резко изменившимся тоном. – Расслабься, Начальник. Это я попа пригласил. Надо Дусю похоронить.
Григорий был достаточно умен, чтобы не спрашивать, кто такая Дуся. Почти наверняка это была борзая из громадной своры помещика, околевшая от старости или при неудачных родах.
– Ты еще здесь? – Заблуда покосился на опустевший стул, намереваясь познакомить костлявый зад попа со своим сапогом.
Но его вмешательство не понадобилось. Жалобно заскрипели половицы. Священник вышел на цыпочках и плотно прикрыл за собой дверь.
– У меня процедуры, Начальник, – сказал Ферзь с улыбкой. Улыбка была такой, что Гришка понял: это без пяти минут война. Жизнь снова становилась интересной.
– Я подожду.
– Это ОЧЕНЬ долгие процедуры. Ты не дождешься.
Что-то здесь было не так. Ферзь чересчур оборзел.
Гришка поднял голову. Щель в перекрытии оказалась достаточно широкой, и стволы дробовика были направлены прямо в лоб Начальнику.
– Подожди снаружи, – посоветовал помещик.
Теперь настал Гришкин черед улыбнуться. Ох как ему было весело, как хорошо! Куда веселее, чем воевать с полуживым придурком в «Олхознике». Большая война – большой приз. Кончилось время пасти овец. Пора было приниматься за волков.
– Как скажешь. Я еще вернусь, – пообещал он, вспомнив любимую фразу ходячей металлической хохмы из «Терминатора».
