Флакон нахмурился. Из колодца воздух шёл вниз. А из провала – вверх. И оба потока соединялись в тоннеле, чтобы покатиться в сторону детей.
Но крыса… воздух снизу. Тёплый, не прохладный. Тёплый, пахнет солнечным светом.
– Спрут!
Сапёр замер:
– Что?
– Мы должны пробраться! Там провал – у него края высеченные. Этот колодец вырыли, Спрут, – кто-то прокопался здесь в склон теля, это единственный возможный вариант!
После этих слов Флакона детский плач стих. Маг продолжил:
– Всё объясняется, понимаешь? Не мы первые воспользовались этим тоннелем – местные жители рыли проходы в развалинах, искали сокровища…
Он услышал, как Спрут шевелится.
– Ты что делаешь?
– Я сейчас ногами этот камень сверну…
– Нет, стой! Ты же сам сказал…
– Не могу я прокопаться через драный пол! Сейчас я эту дрянь с дороги-то сверну!
– Спрут, постой!
Рёв, затем глухой удар, пыль и мелкие камешки посыпались с потолка. Второй удар, а затем пол содрогнулся, и с потолка полился настоящий камнепад. Вопли ужаса в клубах пыли. Сжавшись, прикрывая голову от сыплющихся сверху обломков и черепков, Флакон зажмурился – пыль, такая яркая…
Яркая.
Но он не мог дышать – едва мог пошевелиться под весом обломков.
Глухие крики позади, но ужасное шипение обвала прекратилось.
Флакон поднял голову, задыхаясь, кашляя.
И увидел белый столб солнечного света, пробивавший тучу пыли. И падавший на раздвинутые ноги Спрута, между которыми лежал увесистый камень.
– Спрут?
Кашель, затем:
– Нижние боги, драный валун – прямо между ног мне… едва не придавил… ох, Худова плешь, меня сейчас стошнит…
– Да забудь! Смотри, свет сверху. Солнечный свет!
– Зови свою крысу обратно – я пока не вижу… сколько там до верху. Но, кажется, он сужается. Крепко сужается, Флакон.
Крыса пробиралась среди детей, маг чувствовал, как бешено бьётся её сердечко.
– Ага, вижу твою крысу…
– Возьми её в руки, помоги забраться в колодец над собой. Да, дневной свет… нет, слишком узкий лаз, я-то пролезу, может, Улыбка, но большинство остальных…
– Когда выберетесь, начнёте копать, расширите колодец, Флакон. Мы уже слишком близко.
– А дети смогут пробраться обратно? Мимо камня?
– Ну, думаю да. С трудом, но пролезут.
Флакон вывернулся назад:
– Перекличка! И ещё, слушайте, мы уже почти выбрались! Раскапывайтесь! Выход рядом!
Крыса карабкалась, всё ближе и ближе к пятну света.
Флакон стряхнул с себя каменное крошево.
– Ну, ладно, – выдохнул он и полез через Спрута.
– Смотри, куда прёшь! – рявкнул сапёр. – У меня рожа и так кривая, каблуком править не надо.
Флакон выпрямился, втиснулся в неровный колодец, затем остановился.
– Мне нужно кое-что убрать, Спрут. Сдвинься с точки прямо под колодцем…
– Есть.
Одно за другим звучали имена… трудно было сказать, сколько… может, даже большинство. Флакон не мог сейчас позволить себе об этом задумываться. Он принялся расшатывать выступы, выламывать кирпичи и крупные камни, расширять колодец.
– Бросаю вниз!
И каждый обломок, падавший на угловой камень, Спрут подбирал и передавал назад.
– Флакон!
– Что?
– Одна из сирот. Она в провал упала – и не отзывается. Думаю, мы её потеряли.
Вот дерьмо.
– Передайте верёвку вперёд. Улыбка сможет к ним пробраться?
– Не уверен. Ты продолжай, солдат, а мы посмотрим, что тут можно сделать.
Флакон карабкался наверх. Внезапно колодец расширился, затем вновь сузился – почти до размера крошечного светового пятна – слишком маленького, как понял маг, размером всего с ладонь. Он выломал большой булыжник из стены, подобрался так близко, как только смог, к отверстию. На небольшом уступе рядом с его левым плечом сидела крыса. Флакону захотелось расцеловать проклятую тварь.
Но ещё рано. Вокруг отверстия всё плохо – большие камни. Чародея охватила паника.
Флакон ударил по камню зажатым в руке булыжником. Кровь хлынула из разбитого пальца – он едва ощутил укол боли. И продолжал молотить по стене. Время от времени вниз летели осколки. Рука начала уставать – последние силы, скоро он выдохнется окончательно, не справится. Но маг продолжал бить.
И каждый удар выходил слабее предыдущего.
Нет! Проклятье, нет!
Флакон ударил снова.
Кровь брызнула ему в глаза.
Капитан Фарадан Сорт натянула поводья и остановилась на вершине гряды холмов к северу от мёртвого города. В обычной ситуации вскоре после того, как город пал, появлялись мародёры – старухи и дети возились тут и там в развалинах. Но не здесь. По крайней мере, пока что. Быть может, долго ещё никто здесь не покажется.
Будто из треснувшего котелка, по крутым склонам И'гхатанского теля текла кровь города – расплавленный свинец, медь, серебро и золото, жилы и лужи заполненные сросшимся каменным крошевом, пылью и черепками.
Протянув руку, Сорт помогла Синн спуститься с седла позади неё – девушка ёрзала, всхлипывала и цеплялась за Фарадан, становилась всё более беспокойной, чем ближе солнце клонилось к закату. Четырнадцатая армия ушла прошлой ночью. Сорт и её спутница проехали на одной лошади шагом вокруг теля – и не один раз, а дважды с восхода солнца.
Фарадан даже начала сомневаться в том, что правильно поняла юную Синн, что эта полубезумная, а теперь ещё и, похоже, глухонемая девушка что-то узнала, что-то почувствовала – Синн снова и снова пыталась вернуться в развалины, прежде чем её арестовали. Для такого поведения нужна была какая-то причина.
Или не нужна. Может, это просто горе и безумие – скорбь по погибшему брату.
Вновь разглядывая заваленное обломками подножие теля, капитан заметила, что явился, по крайней мере, один мародёр. Девочка – вымазанная белой пылью, со спутанными, сбившимися в колтуны волосами – ходила туда-сюда примерно в тридцати шагах от неровной стены.
Синн тоже её увидела и начала спускаться вниз по склону, издавая странные хнычущие звуки.
Капитан Фарадан Сорт расстегнула застёжку шлема, стянула его с головы и надела на луку седла. Вытерла смешанный с сажей пот со лба. Дезертирство. Что ж, не в первый раз, верно? Если бы не магия Синн, виканцы бы их нашли. И вероятней всего – казнили на месте. Она бы, конечно, унесла нескольких с собой на тот свет, что бы там ни сделала Синн. Многие уже поняли, что приходится платить за то, чтобы иметь с ней дело. По всем статьям платить. Этот урок она не уставала повторять.
