– Ты луну стащила с неба! Совсем свихнулась? Она же на нас и грохнется!
– Ой, прекрати. Так только кажется – ну, то есть, может, я её слегка и подтянула, но я ведь предупреждала, что это серьёзный ритуал, не так ли?
Что-что ты сделала с луной?
Могора зашлась безумным смехом:
– Вот мой «ритуальчик», любезный муж. Как он тебе нравится?
– Убери её!
– Перепугался? Правильно! Я – женщина! Ведьма! Так что лучше засунь свою тощую задницу в палатку и там дрожи от страха, дорогой. Это – настоящая сила, настоящая магия!
– Вот и нет! Это не ведовская магия, не далхонская – я даже не знаю, что это за чары…
– Верно, не знаешь. А теперь будь паинькой, Искарал Прыщ, и ложись спать, а я займусь спасением жизни этого жалкого трелля.
Искарал хотел было возразить, но потом передумал. И забрался в палатку.
– Это ты там какую-то галиматью несёшь, Искарал?
Ой-ой, потише.
Лостара Йил открыла глаза, затем медленно села.
Облачённая в серое фигура стояла у каменной арки спиной к ней. По обе стороны – стены из грубо отёсанного камня. Круглый чертог, в центре располагался алтарь, на котором лежала Лостара. Из-за фигуры внутрь лился лунный свет, но он быстро двигался. Словно луна падала с неба.
– Что?.. – начала она, но затем неудержимо закашлялась.
Острая боль пронзила лёгкие. Когда Лостара наконец оправилась, она сморгнула слёзы с глаз и вновь подняла взгляд.
Он уже повернулся к ней.
Танцор Тени. Бог. Котильон. Он ответил на её вопрос:
– Не уверен. Какое-то дурное чародейство – где-то в пустыне. Свет луны… похитили. Признаюсь, никогда я не видел ничего подобного.
Его слова ещё звучали, а разум Лостары уже затопили воспоминания. И'гхатан. Пламя повсюду. Невыносимый жар. Жестокие ожоги – о, как выло от боли её тело…
– Что… что произошло со мной?
– Ах, вот ты о чём. Прошу прощения, Лостара Йил. Если говорить кратко, я вытащил тебя из огня. Не спорю, боги редко вмешиваются в такие дела, но Т'рисс ногой открыла дверь нараспашку…
– Т'рисс?
– Королева Грёз. Создала прецедент. Большая часть твоей одежды сгорела. Прошу прощения, если новая придётся тебе не по вкусу.
Лостара перевела взгляд на груботканый балахон.
– Облачение неофита, – проговорил Котильон. – Ты в храме Рашана, тайном. Жрецы покинули его, когда началось восстание, насколько я могу судить. Мы в полутора лигах от того, что было прежде И'гхатаном, примерно в сорока шагах к северу от Сотканской дороги. Храм хорошо спрятан. – Он указал затянутой в перчатку рукой на арку. – Это единственный вход, и он же – выход.
– Зачем… почему ты меня спас?
Бог помолчал.
– Придёт время, Лостара Йил, когда перед тобой встанет необходимость сделать выбор. Ужасный выбор.
– Что за выбор?
Он некоторое время разглядывал её, затем спросил:
– Насколько глубоки твои чувства к Жемчугу?
Лостара ошеломлённо уставилась на Котильона, затем пожала плечами:
– Минутное увлечение. Которое, к счастью, уже миновало. К тому же, в последнее время, находиться рядом с ним – то ещё удовольствие.
– Это я могу понять, – загадочно заметил бог. – Тебе придётся выбрать, Лостара Йил, между своей преданностью адъюнкту Тавор… и всем, что представляет собой Жемчуг.
– Между адъюнктом и Императрицей? Но это какая-то глупость…
Котильон остановил её поднятой рукой.
– Сейчас ещё не нужно принимать это решение, Лостара. Более того, я бы не советовал торопиться. Прошу лишь пока – обдумать этот вопрос.
– Что происходит? Что тебе известно, Котильон? Вы задумали отомстить Ласиин?
Его брови приподнялись.
– Нет, ничего подобного. На самом деле, я лично не вовлечён в это… дело. Покамест, во всяком случае. По правде говоря, я лишь предвижу некоторые события, часть из которых может произойти, а другая – нет. – Бог вновь повернулся к арке. – У алтаря ты найдёшь еду. Дождись рассвета, затем уходи отсюда. По дороге. Там ты найдёшь… приятную компанию. Твоя легенда такова: ты нашла выход из города, затем, ослеплённая дымом, упала, ударилась головой и потеряла сознание. Когда очнулась, Четырнадцатая армия уже ушла. Воспоминания твои, разумеется, спутаны и неточны.
– Да, так и есть, Котильон.
Бог обернулся, услышав, каким тоном она это сказала, чуть улыбнулся:
– Ты боишься, что оказалась теперь передо мной в долгу, Лостара Йил. И что я однажды вернусь, чтобы потребовать расплаты.
– Так ведь боги и поступают, верно?
– Да. Некоторые из них. Но видишь ли, Лостара Йил, то, что я сделал для тебя в И'гхатане четыре дня назад, было моей расплатой – за долг перед тобой.
– Какой долг?
Вокруг Котильона уже сгустились тени, и она едва расслышала его ответ:
– Ты забыла, что когда-то я смотрел на твой танец…
А затем бог исчез.
Лунный свет ртутью полился в комнату. Некоторое время она сидела неподвижно, купаясь в этом свете, размышляя над словами Котильона.
Из палатки послышался храп. Могора сидела на плоском камне в пяти шагах от умирающего костра. Не спи Искарал Прыщ, он бы испытал облегчение. Луна уже вернулась на своё законное место. Она её и не передвигала на самом деле. Это было бы очень трудно сделать, да и привлекло бы слишком много внимания. Но ведьма оттянула на себя силу светила, ненадолго, чтобы только обеспечить глубокое исцеление, в котором нуждался трелль.
Кто-то вышел из теней. Неторопливо обошёл неподвижное тело Маппо, затем остановился и посмотрел на Могору.
Ведьма нахмурилась, затем резко ткнула пальцем в сторону палатки:
– Искарал Прыщ, он ведь Маг Высокого дома Тени, верно?
– Впечатляющее исцеление, Могора, – заметил Котильон. – Но ты же понимаешь, разумеется, что этот дар может обернуться проклятьем.
– Ты сам отправил сюда Прыща, чтобы его отыскать!
– Престол Тени, а не я. Поэтому и не могу судить, имело ли милосердие хоть какой-то вес в его решении.
Могора вновь покосилась на палатку:
– Маг… этот болтливый идиот.
Котильон пристально посмотрел на ведьму, затем спросил:
– Ты ведь из чад Ардаты, верно?
Могора превратилась в огромную массу пауков.
Бог смотрел, как они убегают, прячутся во все щели, и – несколько мгновений спустя – пропали из виду. Котильон вздохнул, в последний раз огляделся по сторонам, на миг перехватил спокойный взгляд мула и растворился в текучем водовороте теней.
