Ещё несколько мгновений Смычок разглядывал свой взвод, а потом вновь принялся сбривать бороду, точнее кромсать обожжённые, вонючие волосы походным ножом – единственным оставшимся у него оружием.
Одна из сирот решила никуда от него не отходить и теперь сидела напротив, смотрела на сержанта огромными глазами. Круглое личико было перемазано сажей, а из-под носа тянулись две мокрых, грязных дорожки. Губы она облизала так, что они кровоточили.
Смычок остановился, прищурился, глядя на неё, затем поднял бровь:
– Тебе нужно помыться, девочка. Придётся тебя бросить в первый же ручей, какой встретим по пути.
Она скривилась.
– Ничего не поделаешь, – продолжил он. – Малазанским солдатам Четырнадцатой армии предписано поддерживать определённый уровень чистоты. Пока что капитан не слишком придирается, но поверь мне, это ненадолго…
Смычок замолчал, заметив, что девочка его уже не слушает. И смотрит не на него, а куда-то за его плечо. Сержант повернулся, чтобы проследить за её взглядом.
Всадник, и ещё трое пеших. Спускаются по откосу с дороги, обходившей И'гхатан. И направляются к ним.
Неподалёку, справа от Смычка, послышался голос Геслера:
– Это Ураган – я его дуболомную походку всюду узнаю. И Бен с Каламом. А вот женщину на коне я не узнаю…
Зато я её знаю. Смычок поднялся. Пошёл вверх по склону им навстречу. И услышал позади шаги Геслера.
– Худ бы нас побрал, – проговорил Смычок, разглядывая сперва Апсалар, а затем Калама и Быстрого Бена. – Половина старого взвода. Все здесь.
Быстрый Бен прищурился, глядя на Скрипача.
– Ты побрился, – пробормотал маг. – Я даже вспомнил, насколько ты молод – борода из тебя сделала старика.
Он помолчал, затем добавил:
– Было бы здорово, если бы с нами здесь оказался Молоток.
– Забудь, – отмахнулся Смычок. – Он там потихоньку жиреет в Даруджистане, и последнее, что хотел бы увидеть – наши уродливые рожи. – Он закашлялся. – И Паран, небось, тоже там. Положил ножки на стол да потягивает сольтанское.
– А он оказался хорошим капитаном, – заметил через некоторое время чародей. – Кто бы мог подумать, а?
Смычок кивнул в сторону женщины на коне:
– Апсалар. А где же Крокус Новичок?
Та пожала плечами:
– Он теперь зовётся Резчиком, Скрипач.
Вот-те раз.
– Как бы там ни было, – продолжила она, – мы расстались некоторое время тому.
Ураган шагнул ближе к Геслеру.
– Мы его потеряли? – спросил он.
Геслер отвёл глаза, затем кивнул.
– Что случилось?
Ответил Смычок:
– Истин нас всех спас, Ураган. Сделал то, чего мы не могли сделать, но то, что следовало. И ни слова жалобы. Он пожертвовал ради нас жизнью. Хотел бы я, чтоб всё обернулось по-другому… – Он покачал головой. – Я знаю, тяжело, когда они такие молодые.
По обожжённому солнцем лицу здоровяка катились слёзы. Он молча прошёл мимо них, вниз по склону в сторону лагеря малазанцев. Геслер посмотрел ему в спину, затем пошёл следом.
Все молчали.
– Я так и почувствовал, – проговорил через некоторое время Быстрый Бен. – Вы выбрались из И'гхатана, но Четырнадцатая уже ушла.
Скрипач кивнул:
– У них другого выхода не было. Чума надвигается с востока. К тому же, кто бы поверил, что можно выжить, если застрял в городе, охваченном огненным смерчем.
– И как вам это удалось? – поинтересовался Калам.
– Мы скоро выступаем, – сказал Скрипач, когда увидел, что на дорогу выбралась Фарадан Сорт. – По пути расскажу. И ещё: Бен, я хочу тебя познакомить с магом из моего взвода – он нас всех спас.
– А мне что с ним делать? – спросил чародей. – Ручку ему пожать?
– Не стоит, если не хочешь, чтоб тебя укусили.
Ха! Только глянь на его лицо. Оно того стоило!
Мост был сложен из чёрных камней, грубо отёсанных, но идеально подогнанных. Два фургона смогли бы проехать по нему бок о бок, однако по краям не было никаких ограждений, и кромка казалась изношенной, хрупкой, что вызывало у Парана невольную тревогу. Особенно в связи с тем, что под мостом не было ничего. Совсем ничего. Только бездонное море серой мглы. Серой мглы, которая пожирала и сам мост всего в двадцати шагах впереди; серой мглы, которая затмевала небо над головой.
Недоношенный мир, мертворождённый. Холодный, липкий воздух, пахнущий приливными бассейнами. Паран потуже закутался в плащ.
– Что ж, – пробормотал он, – примерно это я и видел.
Призрачная фигура Вала, стоявшая у самого края массивного моста, медленно развернулась.
– Вы здесь бывали прежде, капитан?
– Видения, – ответил Паран. – Вот и всё. Нам нужно пересечь…
– Да, – сказал мёртвый сапёр. – Чтобы попасть в позабытый мир. Принадлежит ли он Худу? Трудно сказать. – Взгляд полуприкрытых глаз призрака метнулся к Ганат. – Тебе стоило передумать, яггутка.
Паран тоже оглянулся на женщину. Прочесть выражение её лица было невозможно, но в позе сквозило напряжение, лихорадочность в движении рук, поднявшихся, чтобы поглубже накинуть капюшон плаща, который она себе наколдовала.
– Да, – отозвалась яггутка. – Стоило.
– Это ведь более древнее место, чем Обители, да? – спросил Паран. – И ты его узнала, верно, Ганат?
– Ответ на оба твоих вопроса: да. Это место принадлежит яггутам – оно из наших мифов. Так мы себе представляем нижний мир, Господин Колоды. Вердит'анат, Мост Смерти. Ты должен найти другую дорогу, Ганос Паран, чтобы отыскать тех, кого ищешь.
Тот покачал головой:
– Нет, боюсь, это именно та, что мне нужна.
– Исключено.
– Почему?
Яггутка не ответила. Паран некоторое время колебался, затем сказал:
– Это место открылось мне в видениях. Здесь я должен начать. Но… понимаешь, сны никогда не заходили дальше – я не мог разглядеть, что лежит там, на этом мосту. И получил лишь этот образ и знание, что только призрак сможет меня по нему провести. – Он взглянул на мглу, окутавшую каменный пролёт. – В конце концов, я пришёл к выводу, что толковать это можно двояко.
– Толковать что? – переспросила Ганат.
– Скудность этих видений. И предчувствие о том, как следует действовать. Я могу отбросить всё остальное и попытаться следовать им точно и без отклонений – из страха, что ошибка обернётся катастрофой. Или рассматривать неопределённость как открытую возможность и позволить своему воображению заполнить лакуны.
Вал шевельнулся, будто сплюнул, но ничего не слетело с его губ.
