– Телохранитель по имени Тоблакай убил двух Псов Дераготов?
Призрак пожал плечами, затем кивнул:
– Ага, так выходит, капитан.
Паран стащил шлем и провёл рукой по волосам – ох, нижние боги, мне нужно помыться – затем вновь сосредоточил внимание на статуях вдалеке и на низине между ними и холмом.
– Озёра эти, похоже, мелкие – добраться туда будет нетрудно.
Боковая дверца экипажа распахнулась, и наружу вышла яггутская чародейка Ганат. Она смерила взглядом чёрные монументы.
– Дессимбелакис. Одна душа, ставшая семью: он верил, что так обретёт бессмертие. Взошедший, пожелавший стать богом…
– Дераготы куда старше Дессимбелакиса, – возразил Паран.
– Подходящие сосуды, – пояснила яггутка. – Род их почти что вымер. Он отыскал последних уцелевших псов – и затем использовал.
Паран хмыкнул, затем сказал:
– Это была ошибка. У Дераготов – собственная история, собственная легенда, и её рассказывали не в одиночестве.
– Да, – согласилась Ганат, – эрес'али, которых приручили, одомашнили, усыновили Псы. Эрес'али, которые в будущем породят имассов, которые, в свою очередь, породят людей.
– Так просто? – спросил Вал.
– Нет, куда сложнее, – ответила яггутка, – но для наших целей и этого довольно.
Паран вернулся к своему коню.
– Уже почти приехали – не хочу, чтобы нас снова прервали, – давайте же выдвигаться, что ли?
От воды несло запахом разложения, дно озера устилал чёрный ил, в котором, как выяснилось, скрывались похожие на морских звёзд пиявки. Упряжка лошадей с трудом влекла фургон по грязи, хотя Парану было ясно, что Карполан Демесанд воспользовался чародейством, чтобы уменьшить вес экипажа. Невысокие глинистые валы, опоясывавшие озеро, позволяли лошадям немного передохнуть, но там гнездились орды кусучих насекомых, которые жадно накинулись на пайщиков, когда те спустились с фургона, чтобы снять с конских ног пиявок. Один из таких валов привёл почти к самому дальнему берегу, до которого было уже рукой подать, оставалось только преодолеть узкий канал застойной воды, что они и сделали без особого труда.
Перед ними протянулся длинный, пологий склон, усыпанный гравием, с небольшими полосами глинистой почвы. Выбравшись на вершину немного раньше фургона, Паран натянул поводья.
Ближняя пара постаментов пустовала, обломки камня указывали на то, что прежде здесь тоже сидели Псы. В вечно влажной грязи рядом с ними остались следы, отпечатки ног, признаки какой-то схватки. За ними высился первый из целых монументов. Тусклый чёрный камень казался до ужаса живым благодаря тому, как скульптор передал шкуру и мускулы. У основания пьедестала виднелось какое-то сооружение.
Подъехал экипаж, и Паран услышал, как отворилась боковая дверца. Пайщики спрыгивали на землю, чтобы выстроиться защитным кругом.
Спешившись, Паран направился к сооружению. Рядом с ним шагал Вал.
– Кто-то выстроил там дом, – пробормотал сапёр.
– Не похоже, чтобы там жили.
– Теперь уже нет.
Сложенное целиком из плавника здание вышло грубо прямоугольным и стояло длинной стороной к постаменту. Ни одного окна, а с этой стороны даже входа не было видно. Некоторое время Паран разглядывал дом, затем направился к одному из концов.
– Не думаю, что это задумывалось как дом, – проговорил он. – Скорее, храм.
– Может, и так… Доски-то неплотно пригнаны, а дыры ничем не заткнуты. Каменщик сказал бы, что такое строят для нечастого использования, так что больше похоже на храм – или хлев…
Они подошли к узкому краю и увидели полукруглую дверь.
Влажную землю перед проёмом устелили рядами веток, так что получился своего рода мосток. По нему много раз проходили грязными ногами, но давно.
– Кожаные мокасины, – заключил Вал, присевший, чтобы получше изучить ближайшие отпечатки. – Швы поверху везде, кроме как на пятке, только там крестовый отпечаток. Были бы в Генабакисе, я бы сказал, что это рхиви, только одно не вяжется.
– Что же? – спросил Паран.
– Ну, у этих ребят ступни широкие. Очень широкие.
Голова призрака медленно повернулась в сторону дверного проёма.
– Капитан, там кто-то умер.
Паран кивнул:
– Я почувствовал запах.
Оба оглянулись, когда подошли Ганат и Карполан Демесанд (последний – в сопровождении двух пардиек). Когда зловоние гнилого мяса достигло носа тригалльского чародея, тот скривился, а затем нахмурился, глядя на дверной проём.
– Ритуально пролитая кровь, – проговорил он и в несвойственной для себя манере сплюнул. – Эти Дераготы обзавелись верующими поклонниками. Господин Колоды, это может вызвать осложнения?
– Только если они сюда явятся, – сказал Паран. – А потом… что ж, придётся им пересмотреть свою веру. И это может для них обернуться трагедией…
– Вы начали сомневаться? – поинтересовался Карполан.
– Начал бы, если б мог позволить себе такую роскошь. Ганат, заглянешь со мной внутрь этого храма?
Её брови чуть поползли вверх, но затем яггутка кивнула:
– Разумеется. Внутри, как я вижу, царит тьма – тебе нужен свет?
– Неплохо бы.
Оставив других снаружи, они бок о бок пошли к храму. Ганат тихо проговорила:
– Ты подозреваешь то же, что и я, Ганос Паран.
– Да.
– Карполан Демесанд – не дурак. Он скоро сам догадается.
– Да.
– Тогда нам следует провести осмотр как можно быстрее.
– Согласен.
Оказавшись у проёма, Ганат взмахнула рукой, и в храме зажёгся тусклый, голубоватый свет.
Они шагнули внутрь.
Единое помещение без внутренних перегородок. Пол земляной, хорошо утоптанный ногами посетителей. Расколотый, перевёрнутый ствол дерева в центре: корни расходились в стороны почти горизонтально, будто дерево росло на плоской скале и ростки тянулись во все стороны. В центре этого странного алтаря выдолбили в стволе углубление, наполненное теперь чёрной, запёкшейся кровью. На раскинувшихся камнях были распяты два трупа – оба женские – когда-то распухшие от разложения, но теперь уже прогнившие до студенистой массы, плоть словно таяла, так что тут и там наружу выступали кости. Под каждым из тел лежала груда мёртвых червей.
– Седара Орр, – заключил Паран, – и Дарпарет Вайд.
– Разумное предположение, – проговорила Ганат. – Должно быть, тригалльская чародейка была ранена, если учитывать её мастерство.
– Ну, фургон был разгромлен.
– Верно. Мы увидели достаточно, Ганос Паран?
