– Ну, я полагаю, затем, чтобы пораздражать тебя.
– Я существовал бессчётные века до тебя…
– Так что тебя уже раздражали, да, понимаю. И наверняка станут раздражать в будущем.
– Попытайся, Котильон. Вскоре, если не сейчас. Если, конечно, хочешь пережить предстоящие потрясения.
– Ладно. Если ты назовёшь мне имена этих драконов.
Ответил скелет явно неохотно:
– Как пожелаешь…
– И кто и почему сковал их здесь?
– Этого я не могу сказать.
Некоторое время они смотрели друг на друга, затем Идущий вскинул голову и заметил:
– Похоже, мы зашли в тупик, Котильон. Каково твоё решение?
– Ладно. Возьму, что могу.
Идущий по Граням повернулся к драконам:
– Это чистокровные. Элейнты. Ампелас, Кальсе и Элот. Преступление их… честолюбие. Преступление вполне распространённое. – Мертвец вновь обернулся к Котильону. – Быть может, даже заразное.
В ответ на этот прозрачный намёк Котильон лишь пожал плечами. Подошёл ближе к скованным зверям.
– Думаю, вы меня слышите, – тихо произнёс он. – Приближается война. Осталось всего несколько лет. И она втянет в себя практически всех Взошедших из всех Владений. Мне нужно знать, на чьей стороне будете биться вы, если вас освободить.
Полдюжины ударов сердца царила тишина, затем хриплый голос прозвучал в сознании Котильона:
– Ты пришёл сюда, Узурпатор, чтобы найти союзников.
Другой голос – явно женский – перебил его:
– Скованные данью благодарности за освобождение. Будь я на твоём месте, не стала бы рассчитывать на верность или преданность.
– Согласен, – кивнул Котильон, – это проблема. Предположим, вы потребуете, чтобы я освободил вас прежде, чем мы заключим договор.
– Это честно, – произнёс первый голос.
– Увы, я не слишком заинтересован в честности.
– Боишься, что мы пожрём тебя?
– Ради краткости, – пояснил Котильон, – а ваш род, как я понимаю, весьма ценит краткость.
Затем заговорил третий дракон – глубоким, тяжёлым голосом:
– Раннее освобождение и вправду избавило бы нас от необходимости договариваться. К тому же мы голодны.
– Что привело вас в этот мир? – спросил Котильон.
Ответа не последовало. Покровитель убийц вздохнул:
– Моё желание освободить вас может стать сильнее – при условии, конечно, что я смогу это сделать – если я сочту, что вас сковали здесь несправедливо.
Драконица спросила:
– И ты воображаешь, что сможешь рассудить?
– Сейчас не лучший момент, чтобы проявлять вздорный нрав, – раздражённо ответил бог. – Тот, кто последним принимал такое решение, явно рассудил не в вашу пользу да ещё и сумел воплотить приговор в жизнь. Я подумал, что века в цепях могли подтолкнуть вас к тому, чтобы переосмыслить свои побуждения. Но, похоже, сожалеете вы лишь о том, что оказались слабее того, кто последним решил судить вас.
– Да, – ответила она. – Об этом мы сожалеем. Но не только об этом.
– Хорошо. Поведайте мне об остальном.
– Мы сожалеем, что тисте анди, которые вторглись в этот мир, были столь тщательны в разрушении, – проговорил третий дракон, – и столь уверены в том, что престол должен оставаться пустым.
Котильон медленно и глубоко вздохнул. Покосился через плечо на Идущего по Граням, но скелет молчал.
– И что же, – спросил Котильон у драконов, – так ожесточило их?
– Отмщение, разумеется. И Аномандарис.
– Ага, кажется, теперь я могу понять, кто пленил здесь вас троих.
– Он нас почти убил, – сказала драконица. – Чрезмерная реакция с его стороны. В конце концов, лучше элейнты на Престоле Тени, чем очередной тисте эдур или, хуже того, узурпаторы.
– А элейнты, выходит, не узурпаторы?
– Твоё буквоедство нас не трогает.
– Это произошло до или после Раскола Владений Тени?
– Бессмысленное разделение. Раскол продолжается и доныне, а что до сил, сговорившихся, чтобы подстроить его, то их много и суть их различна. Как стая энкар'алов, что бросается на раненую дриптхару. Уязвимое всегда привлекает… тех, кто им питается.
– Значит, – проговорил Котильон, – если вас освободить, вы вновь попытаетесь занять Престол Тени. Но на сей раз его уже занимает другой.
– Истинность твоего утверждения можно оспорить, – сказала драконица.
– Это спор о терминах, – добавил первый дракон. – Тени, которые отбрасывают другие тени.
– Вы считаете, что Амманас сидит на неправильном Троне Тени.
– Истинный Престол стоит даже не в этом фрагменте Эмурланна.
Котильон скрестил руки на груди и улыбнулся:
– А сам Амманас?
Драконы молчали, а затем он почувствовал – к своему огромному удовлетворению – их внезапное беспокойство.
– Это любопытное заявление, Котильон, – проговорил за спиной бога Идущий по Граням. – Или ты просто лицемеришь?
– Этого я не могу сказать, – ответил Котильон с лёгкой улыбкой.
Драконица заговорила:
– Я – Элот, Госпожа Иллюзий, по-вашему – Меанаса, и Мокры, и Тира. Претворительница Крови. Всё, что просил К'рул, я сделала. А теперь ты смеешь сомневаться в моей преданности?
– Ага, – кивнул Котильон, – значит, как я понимаю, вы знаете о неизбежной войне. А знаете ли вы, что ходят слухи о возвращении К'рула?
– Кровь его отравляет зараза, – сказал третий дракон. – Я – Ампелас, который претворил Кровь в тропы Эмурланна. Чародейство тисте эдуров родилось из моей воли – теперь ты понимаешь, Узурпатор?
– Что драконы склонны к грандиозным претензиям и громким заявлениям? Да, Ампелас, это я вполне понимаю. И что же? Я должен теперь заключить, что для всякого Пути – Старшего или Младшего – есть соответствующий дракон? Что вы – оттенки крови К'рула? А как же драконы-одиночники, такие как Аномандарис и, важнее, Скабандари Кровавый Глаз?
– Мы, – проговорил после паузы первый дракон, – удивлены, что тебе известно это имя.
– Потому что вы давным-давно его убили?
– Плохая догадка, Узурпатор. Тем хуже, что ты открыл пределы своего невежества. Нет, мы не убивали его. В любом случае, душа его жива, хоть и испытывает муки. Та, чей кулак раздробил его череп и тем разрушил его тело, не служит ни нам, ни, как мы полагаем, кому-либо другому, кроме себя самой.
