И ещё кое-что происходило, доказывая естественное зло этого ребёнка. Скиллара заметила, что всё чаще впадает в полусонное, приятное состояние, которое вызывало бессмысленную улыбку на её губах, – и это приводило Скиллару в неописуемый ужас. Чему тут радоваться? Мир – место неприятное. Он на утешения не разменивается. Нет, соблазнительная отрава, что текла теперь в её жилах, вела лишь к самообману, к блаженной глупости – а этого с неё уже было довольно. Ничем не лучше дурханга. Смертоносная приманка.
Скоро уже невозможно будет не заметить её растущий живот. Если только она не сумеет ещё больше растолстеть. Было что-то утешительное в этой грузности – но нет, это опять соблазнительный обман, снова отыскал дорожку в её мысли.
Что ж, тошнота, похоже, окончательно прошла. Скиллара поднялась на ноги и пошла обратно в лагерь. Пригоршня углей в костре, от которых тянулись тонкие нити дыма, да три спящие фигуры, закутавшиеся в одеяла. Следом явился Серожаб, обогнул её и уселся рядом с костром. Выхватил из воздуха пролетавшего накидочника и сунул в рот. Демон смотрел на Скиллару мутными, зеленоватыми глазами.
Она вновь набила трубку. И почему только женщины беременеют? Ведь какая-нибудь Взошедшая ведьма вполне могла бы уже исправить эту несправедливость? Или это вовсе не недостаток, а какое-то неведомое преимущество? Ничего очевидного, впрочем, в голову не приходило. Если не считать этого странного, подозрительного блаженства, которое то и дело охватывало её. Скиллара глубоко затянулась дымом ржавого листа. Бидитал установил «отсечение наслаждения» первым обрядом для девочек в своём культе. Ему нравилась концепция – ничего не чувствовать, искоренить всякое стремление к чувственному. Скиллара не могла вспомнить, переживала ли она сама когда-нибудь подобные чувства.
Бидитал прививал религиозный экстаз – состояние, как она теперь подозревала, куда более эгоистичное и самозацикленное, чем услаждение собственного тела. И беременность навевала похожий экстаз, что серьёзно тревожило Скиллару.
Внезапное движение. Она обернулась, увидела, что Резчик сел.
– Что-то случилось? – тихонько спросила она.
Юноша повернулся к ней, выражения лица в темноте было не различить. Затем он судорожно вздохнул:
– Нет. Кошмар приснился.
– Скоро рассвет, – сказала Скиллара.
– А ты почему не спишь?
– Просто так.
Резчик стряхнул одеяло, поднялся и подошёл к кострищу. Присел на корточки, бросил немного трута на тлеющие угли, подождал, пока он разгорится, и принялся подкладывать кизяки.
– Резчик, как ты думаешь, что должно произойти на Отатараловом острове?
– Не уверен. Наш старик-малазанец не слишком-то внятно по этому поводу высказывается, верно?
– Он – Дестриант Тигра Лета.
Резчик бросил на неё взгляд через костёр:
– Поневоле.
Скиллара добавила в трубку ржавого листа.
– Ему не нужны последователи. А если бы и были нужны, то ими бы точно стали не мы. Точнее, не я и не Фелисин. Мы не воины. Ты, – добавила она, – куда более вероятный кандидат.
Юноша фыркнул:
– Точно не я, Скиллара. Похоже, я выбрал себе другого бога.
– «Похоже»?
В сумраке она различила только, что он пожал плечами.
– Бывает, всякое случается.
А, женщина. Что ж, это многое объясняет.
– Повод ничем не хуже прочих, – сказала она, выпуская клубы дыма.
– Что ты имеешь в виду?
– Что я не вижу особого смысла служить какому-нибудь богу или богине. Если ты достоин их интереса, они тебя используют. Я знаю, каково это – быть использованной, и никакая награда того не стоит, даже если поначалу думаешь иначе.
– Ну, – протянул он после короткой паузы, – тебя всё же кто-то наградил.
– Ты так это называешь?
– Что называю? Ты выглядишь такой… здоровой. Исполненной жизни. И уже не такая худая, как прежде. – Он запнулся, потом поспешно добавил: – И это хорошо. Кожа да кости – это тебе не к лицу. Да и никому не к лицу, конечно. Тебе тоже. Вот и всё.
Она сидела, курила и смотрела, как светлеет небо.
– Мы для тебя – тяжёлое бремя, да, Резчик?
– Нет! Вовсе нет! Я должен вас сопровождать, и это задание я с радостью принял. И рад исполнять.
– Не думаешь, что достаточно и Серожаба, чтобы охранять нас?
– Нет, то есть, да, наверное, хватило бы и его. Но если и так – он ведь демон, а это всё усложняет – он не может запросто прийти в деревню или в город, верно? Или договариваться о покупке припасов, или о проезде, о всяком таком.
– Это может Фелисин. Да и я сама.
– Ну да. Ты хочешь сказать, что вы меня здесь не хотите видеть?
– Я хочу сказать, что в тебе нет необходимости. А это совсем не то же самое, Резчик. К тому же, ты отлично справляешься с ролью предводителя нашего маленького отряда, хотя очевидно, что ты к такому не привык.
– Слушай, хочешь сама всем заправлять – пожалуйста, я не против.
Ага! Значит, женщина, которая сама всё решает.
– Не вижу причин что бы то ни было менять, – небрежно бросила Скиллара.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Она постаралась сделать свой взгляд настолько ровным и спокойным, насколько это было возможно.
– Так к чему ты клонишь? – не выдержал Резчик.
– К чему? Ни к чему. Просто болтаю, Резчик. Если только… ты хочешь о чём-то конкретном поговорить?
Скиллара заметила, как он сжался (только не физически) и сказал:
– Нет, не хочу.
– Ты меня недостаточно хорошо знаешь, в этом дело? Ладно, времени у нас вдосталь.
– Я тебя знаю… наверное. Точнее, нет, да, ты права. Я тебе совсем не знаю. Я женщин не знаю и не понимаю, вот что я хотел сказать. Да и откуда мне знать? Невозможно уследить за вашими мыслями, понять, что вы говорите, что скрывается за вашими словами…
– Это ты лично обо мне или о женщинах в целом?
Он подбросил кизяк в огонь.
– Нет, ни о чём конкретном я поговорить не хотел.
– Ладно, зато у меня есть несколько тем для обсуждения…
Он застонал.
– Тебе дали задание, – не сдавалась Скиллара. – Сопровождать нас, правильно? Кто его дал?
– Бог.
– Но не бог Геборика.
– Да.
– Значит, нами заинтересовались, по меньшей мере, двое богов. Это плохо, Резчик. А Призрачные Руки об этом знает? Нет, конечно – откуда бы. Незачем ему говорить…
– Догадаться нетрудно, – возразил Резчик. – Я ведь ждал вас. В храме Искарала Прыща.
