– Три лиги, – выдохнул Быстрый Бен.
Калам поскрёб щетину на подбородке. Старые раны – тот энкар'ал крепко подрал его у стены Вихря – ныли после долгого марш-броска за Четырнадцатой армией. Но после того, чтó они увидели на Пути, никто и думал жаловаться. Даже Ураган прекратил ворчать. Солдаты сидели на корточках позади убийцы и Высшего мага – неподвижные, практически невидимые в темноте.
– Так что, – задумчиво проговорил Калам, – будем их здесь ждать или дальше пойдём?
– Будем ждать, – ответил Быстрый Бен. – Мне нужно отдохнуть. В любом случае, мы все более-менее угадали, и по следу идти нетрудно. Леоман добрался до И'гхатана и даст там бой.
– А у нас и осадных орудий-то толком нет.
Чародей кивнул:
– Долгое дело может получиться.
– Ну, к этому нам не привыкать, верно?
– Я всё забываю, что ты не был под Кораллом.
Калам уселся спиной к склону холма и вытащил фляжку. Отпил, затем протянул её Высшему магу.
– Так же плохо, как в последний день под Крепью?
Быстрый Бен отхлебнул, затем скривился:
– Это же вода!
– Конечно, вода.
– Под Крепью… мы ни с кем не дрались. Просто земля обрушилась, и камни покатились.
– Выходит, «Мостожоги» погибли в бою.
– Большая часть Войска Однорукого погибла в бою, – проговорил Быстрый Бен. – Даже Скворец, – добавил он. – Нога под ним подломилась. Молоток себя простить не может, и не скажу, что я очень удивлён. – Чародей пожал плечами в темноте. – Грязное было дело. Много чего пошло вкривь и вкось, как обычно. Но то, что Каллор обратится против нас… это мы должны были предвидеть.
– У меня на клинке есть место, чтобы за него зазубринку поставить, – сообщил Калам, забирая фляжку.
– И ты в этом не одинок, но его не так-то просто убить.
Рядом возник сержант Геслер:
– Вы двое вроде чего-то пили.
– Это вода, – сообщил Калам.
– Вот этого я не хотел слышать. Ладно, не обращайте на меня внимания.
– Мы обсуждали будущую осаду, – сказал убийца. – Долгое дело может получиться.
– Пусть так, – хмыкнул Геслер. – Тавор – женщина терпеливая. Хотя бы это мы о ней точно знаем.
– И больше ничего? – уточнил Быстрый Бен.
– Ты сам с ней говорил больше, чем любой из нас, чародей. Она всех держит на отдалении. Никто толком не знает, из какого она теста, кроме того, что адъюнкт по званию. Благородных кровей, да, из Унты. Из дома Паранов.
Калам и Быстрый Бен обменялись взглядами, затем убийца вытащил другую фляжку.
– Это уже не вода, – сказал он, бросая её сержанту. – Мы знали её брата. Ганоса Парана. Его назначили капитаном «Мостожогов» как раз перед тем, как нас забросили в Даруджистан.
– Он повёл взводы в Коралл, – добавил Быстрый Бен.
– И погиб? – спросил Геслер, отхлебнув из фляжки.
– Почти все погибли, – ответил Высший маг. – В любом случае, как офицер он себя не посрамил. Что до Тавор, то я знаю не больше вашего. Она ощетинилась колючками, но это – чтобы близко не подходили, а не чтобы поранить. Так мне кажется, во всяком случае.
– В И'гхатане она начнёт терять солдат, – сказал Калам.
Никто не ответил на это замечание. Разные командиры по-разному реагировали на потери. Одни упорствовали и бросали Худу всё больше и больше жизней. Другие отшатывались, и если потом ничего не происходило, боевой дух армии утекал в песок. Осада – это по большей части столкновение воль, а также соревнование в хитрости. Во время долгой погони от самой Рараку Леоман проявил себя сильным и в первом, и во втором. Калам сам толком не понимал, какой себя проявила в Рараку Тавор – кто-то другой перебил врагов за неё, точнее, за всю Четырнадцатую армию.
Призраки. «Мостожоги»… Взошедшие. О, боги, вот это страшная мысль. Они и при жизни все были полусумасшедшими, а уж теперь-то…
– Бен, – проговорил Калам, – а те призраки в Рараку… где они сейчас?
– Понятия не имею. Не с нами, во всяком случае.
– Призраки, – буркнул Геслер. – Значит, слухи оказались правдой – не чародейские заклятья погубили «Живодёров». У нас были невидимые союзники – кто они? – Он помолчал, затем сплюнул. – Оба ведь знаете, но говорить не хотите. И Скрипач тоже знает, да? А, всё равно. У всех есть секреты, и про мои у меня не спрашивайте. Вот и всё. – Он вернул фляжку. – Спасибо за ослиную мочу, Калам.
Оба слышали, как сержант отполз назад к своему взводу.
– Ослиную мочу? – переспросил Быстрый Бен.
– Вино из ползучей лозы. Он прав, на вкус – отвратительно. Я его нашёл в лагере «Живодёров». Хочешь?
– Почему бы и нет? В общем, когда я говорил, что призраки не с нами, думаю, я правду сказал. Но что-то идёт следом за армией.
– Ну, просто отлично.
– Я не…
– Тс-с! Я слышу…
На гребне поднялись фигуры. Блеснула древняя броня, топоры и сабли, варварские раскрашенные лица – хундрилы, «Выжженные слёзы». Выругавшись, Калам снова сел, спрятав в ножны свои длинные ножи.
– Вот зря вы так рисковали, дикари треклятые…
Один из хундрилов ответил:
– Идите за нами.
В трёх сотнях шагов от них, на дороге ждали всадники, среди них – адъюнкт Тавор. В сопровождении «Выжженных слёз» Калам, Быстрый Бен и Геслер со своим взводом приблизились к отряду.
Бесформенная луна залила равнину серебристым светом – ночное светило казалось потрёпанным по краям, словно окружающая тьма его грызла. Калам задумался, почему он не замечал этого прежде. Да и всегда ли луна была такой?
– Добрый вечер, адъюнкт, – сказал Быстрый Бен.
– Почему вы вернулись? – требовательно спросила Тавор. – И почему вы не на Имперском Пути?
Её сопровождали Кулаки – виканец Темул, Блистиг, Кенеб и Тин Баральта, – а также Нихил и Бездна. Все, кроме самой Тавор, выглядели так, словно их недавно срочно разбудили.
Быстрый Бен слегка поёжился:
– Этим Путём воспользовались… другие. Мы сочли, что это небезопасно, и решили вам об этом немедленно сообщить. Леоман уже в И'гхатане.
– И вы считаете, что он будет там нас ждать?
– И'гхатан, – проговорил Калам. – Это горькое воспоминание для малазанцев – тех, кто ещё что-то помнит, конечно. Именно там Первый…
– Я знаю, Калам Мехар. Мне об этом не нужно напоминать. Ладно, придётся счесть ваше предположение верным. Сержант Геслер, прошу вас укрепить хундрильские заставы.
Морпех небрежно отдал честь, на его лице застыло насмешливое выражение.
