– Будем меняться.
Улыбка подозрительно прищурилась, затем пожала плечами:
– Ну, если ты так хочешь.
Маг забрал у неё второй мешок.
– Спасибо, Флакон. Хоть кто-то в этом взводе хорошо ко мне отнёсся.
Корик расхохотался:
– Он просто боится получить нож в ногу.
– Нужно держаться вместе, – заявил Флакон. – Теперь, когда у нас завёлся личный тиран-капитан.
– Умный мальчик, – согласился Смычок.
– И всё равно, – повторила Улыбка, – спасибо, Флакон.
Он только мило улыбнулся в ответ.
– Остановились, – пробормотал Калам. – С чего бы это?
– Ни малейшего понятия, – отозвался Быстрый Бен.
Оба лежали бок о бок на вершине невысокой гряды. Одиннадцать Семян Луны парили стройным рядом над другим всхолмьем в двух тысячах шагов от них.
– Слушай, – спросил убийца, – а что на этом Пути считается ночью?
– Уже началась, и толку от неё немного.
Калам повернул голову и взглянул на взвод солдат, растянувшихся в пыли на склоне.
– И какой у тебя план, Бен?
– Воспользуемся ночью, само собой. Проберёмся под одну из них…
– «Проберёмся»? Ещё скажи «скрытно». Тут же спрятаться негде. Нечему даже тень отбросить!
– В этом вся прелесть, Калам.
Убийца протянул руку и сгрёб чародея за грудки.
– Ай. Ладно-ладно, план паршивый. У тебя есть идеи получше?
– Сначала надо отослать этот взвод обратно к Четырнадцатой армии. Вдвоём пробираться сподручней, чем ввосьмером. Я, конечно, не сомневаюсь, что драться они умеют, только проку от этого против тысячи к'чейн че'маллей не будет. И ещё: они такие развесёлые, что трудно удержаться и не пуститься в пляс.
В ответ на это сержант Геслер послал Каламу воздушный поцелуй.
Калам перекатился назад и уставился на неподвижную цитадель. Быстрый Бен вздохнул. Почесал гладко выбритый подбородок.
– Адъюнкт приказала…
– Забудь. Это тактическое решение, оно в нашей компетенции.
Геслер окликнул его снизу:
– Она от нас тоже не прочь избавиться, Калам.
– Да? И почему же?
– Рядом с нами она всё время психует. Не знаю, почему. Мы ведь были на «Силанде». Прошли через стену огня на этом корабле.
– Всех нас, Геслер, жизнь не баловала…
– «В нашей компетенции», – повторил Быстрый Бен. – Мне нравится. Попробуешь потом ей это сказать.
– Давай отошлём их обратно.
– Геслер?
– Нам-то что. Я бы за вами двоими даже в нужник не пошёл, уж простите, господа, великодушно.
Ураган добавил:
– Только давай быстрей, чародей, а то я здесь поседел уже от скуки.
– Это не седина, а пыль, капрал.
– Это ты так говоришь.
Калам задумался, затем сказал:
– Мохнатого фаларца можно с собой взять. Не хочешь с нами пойти, капрал? Охранять тыл?
– Арьергард? Слушай, Геслер, а ты ведь был прав. Они и вправду собрались в нужник. Ладно, если только мой сержант не будет по мне слишком тосковать.
– По тебе-то? – осклабился Геслер. – Теперь хоть со мной женщины начнут разговаривать.
– Ну, борода их отпугивает, конечно, – согласился Ураган, – но я изменяться не собираюсь – ради кого бы то ни было.
– Да не сама борода, а всё, что в ней обитает!
– Худ бы нас всех побрал, – прошипел Калам. – Отправь их обратно, Бен. Пожалуйста!
В четырёх лигах от Эрлитана стояла Апсалар и смотрела на море. Изломанной линией на горизонте, по другую сторону пролива А'рат, виднелся мыс – Кансойский предел, что тянулся длинным, узким перешейком на запад, до самого портового города Кансу. У ног девушки возились два перевязанных леской скелета: выхватывали личинок в грязи и разочарованно шипели, когда пожёванные насекомые вываливались на землю из костяных глоток.
Похоже, сила хранилась даже в костях или памяти костей. Поведенческие модели птицеящеров начали просачиваться в манеры Кердлы и Телораст. Они теперь гонялись за змеями, подпрыгивали, чтобы поймать в полёте ризана или накидочника, дрались, чтобы узнать, кто сильнее, гордо выступали, шипели и взбивали лапами песок. Апсалар решила, что они сходят с ума.
Невелика потеря. При жизни они были злобными, коварными, ничуть не достойными доверия созданиями. И, возможно, правили каким-то Владением. Наверняка – как узурпаторы. Об их исчезновении жалеть не стоит.
– Эй, Не-Апсалар! Чего мы тут ждём? Мы уже поняли, что не любим воду. Леска-то из сушёной кишки. Она размокнет, и мы развалимся!
– Мы должны пересечь этот пролив, Телораст, – сказала Апсалар. – Разумеется, вы с Кердлой можете остаться. И расстаться со мной.
– Ты вплавь пересекать его собралась?
– Нет, я собираюсь воспользоваться Путём Тени.
– Ну, там-то будет сухо!
– Сухо, – расхохоталась Кердла, подскочив к Апсалар и качая головой. – Не мокро! Очень хорошо. Мы же пойдём с ней, правда, Телораст?
– Мы ведь обещали! Нет, постой, не обещали. Кто это сказал? Мы просто очень хотим встать на страже твоего гниющего трупа, Не-Апсалар, это мы обещали. Не понимаю, почему я всё время путаюсь? Рано или поздно ты ведь умрёшь. Это очевидно. Это ведь и происходит со смертными, а ты смертная, верно? Наверняка! Ты кровишь уже третий день – мы всё чуем.
– Дурочка! – зашипела Кердла. – Разумеется, она смертная. И к тому же, мы ведь с тобой тоже были когда-то женщинами, помнишь? Она кровит, потому что так всегда бывает. Не всё время, но иногда. Регулярно. Или не совсем. Если только она не собирается отложить яйцо, а это бы значило, что самец её нашёл, а уж это бы значило…
– Что она змея? – издевательски поинтересовалась Телораст.
– Да нет! О чём ты только думаешь, Телораст?
Заходящее солнце окрасило воды пролива багрянцем. Одинокий парус купеческой каракки двигался на юг, в Эрлитанское море.
– Путь здесь силён, – проговорила Апсалар.
– О да, – согласилась Телораст, поглаживая левую лодыжку Апсалар костяным хвостом. – Яростно проявляется. Это новое море.
– Вполне возможно, – ответила девушка, разглядывая зазубренные скалы по краям пролива. – Есть ли под водой развалины?
– Откуда нам знать? Наверное. Вероятно, наверняка. Развалины. Руины. Огромные города. Храмы Тени.
Апсалар нахмурилась:
– Не было никаких храмов Тени во времена Первой империи.
