– Да, но это оскорбление лежит у ног жителей И'гхатана.
– Тогда Таракану стоило бы проявить чуть больше терпения, вождь.
– Худ нас побери, да это же просто треклятая собака! Думаешь, моча у неё скоро закончится?
Будь моя воля, не только моча бы закончилась.
– Это вряд ли, согласен. В этой крысе больше мерзкой жидкости, чем в бешеном бхедерине.
– Питание нездоровое.
Кенеб обратился ко второму мужчине:
– Кулак Темул, адъюнкт желает знать, объехали ли город твои разведчики-виканцы.
Молодой воин уже не был ребёнком. Со времени выхода из Арэна он вырос на две ладони. Худой, похожий на хищную птицу, в чёрных глазах – память о слишком многих утратах. Старые воины Вороньего клана, которые прежде отказывались ему повиноваться, теперь молчали. Темул не сводил глаз с И'гхатана и никак не дал понять, что вообще услышал слова Кенеба.
Голл говорит, он всё больше и больше походит на Колтейна. Кенеб уже знал о виканцах довольно, чтобы подождать ответа.
Голл откашлялся:
– На западной дороге следы массового исхода, всего за день-два до нашего прибытия. Полдюжины старых конников из Вороньего клана потребовали, чтобы им разрешили им гнать и трепать беженцев.
– И где они сейчас? – поинтересовался Кенеб.
– Ха! Охраняют вещевой обоз!
Темул заговорил:
– Сообщи адъюнкт, что все ворота закрыты. У подножия теля вырыли ров, который рассекает все насыпные дороги. Глубиной около человеческого роста. Однако шириной он лишь в два шага – врагу явно не хватило времени.
«Не хватило времени». Кенеба это удивило. Если подгонять работников, Леоман мог бы за один лишь день вырыть куда более внушительную преграду.
– Хорошо. Разведчики сообщали о боевых машинах на стенах или угловых башнях?
– Баллисты малазанского образца, ровно дюжина, – ответил Темул, – расставлены через равные промежутки. Никакого сосредоточения.
– Что ж, – протянул Кенеб, – глупо было рассчитывать, что Леоман так просто выдаст свои слабые места. А люди на стенах?
– Да, толпы. Все выкрикивали оскорбления моим воинам.
– И голые задницы показывали, – добавил Голл, отворачиваясь, чтобы сплюнуть.
Таракан подбежал, обнюхал блестящую слизь, а затем принялся её лизать.
Кенеба чуть не стошнило, и он поглядел в другую сторону, ослабляя ремешок шлема под подбородком.
– Кулак Темул, ты принял решение о том, как нам лучше всего подступить к городу?
Темул бросил на него холодный взгляд:
– Да.
– И?
– И что, Кулак? Адъюнкт не интересует наше мнение.
– Возможно, но я бы хотел услышать твои соображения.
– Забыть о воротах. Использовать морантскую взрывчатку, чтобы пробить стену ровно посередине между воротами и башней. С любой стороны. С двух сторон – даже лучше.
– А как сапёры выживут, если им придётся работать под самой стеной?
– Пойдём на штурм ночью.
– Это рискованно.
Темул нахмурился, но промолчал.
Голл повернулся и смерил Кенеба недоверчивым взглядом:
– Мы город собираемся штурмовать, а не выплясывать Худом проклятые танцы.
– Знаю. Но у Леомана есть маги, и ночь не скроет от них наших сапёров.
– Чародеям можно ответить, – возразил Голл. – Для этого у нас есть маги. Но мы зря сотрясаем воздух. Адъюнкт всё равно поступит так, как сочтёт нужным.
Кенеб повернулся вправо и посмотрел на огромный лагерь Четырнадцатой армии, разбитый так, чтобы отразить вылазку из города, если Леоман решится на такую глупость. Развёртывание – размеренное, осторожное – займёт два или даже три дня. Дальность малазанских баллист хорошо известна, так что тут неожиданностей ждать не стоит. Но всё равно окружение слишком растянет их ряды. Потребуются передовые редуты, чтобы следить за воротами, а Темуловы виканцы вместе с сэтийцами и Голловыми хундрилами должны будут разделиться на отряды и стоять наготове, чтобы вовремя отреагировать, если Леоман приготовил для них какой-нибудь сюрприз.
Кулак покачал головой:
– Одного я не понимаю. Флот адмирала Нока уже идёт к Лоталу с пятью тысячами морпехов на борту, и как только силы Дуджека заставят капитулировать последний город, он быстрым маршем двинется на соединение с нами. Леоман должен понимать, что его положение безнадёжно. Он не победит, даже если изрядно потреплет нас. Мы всё равно сумеем затянуть петлю вокруг И'гхатана и дождаться подкреплений. Ему конец. Почему же он продолжает сопротивляться?
– Да, – сказал Голл. – Ему бы и дальше скакать на запад, в одан. Там бы мы его никогда не поймали. Там он смог бы начать сначала, привлечь новых воинов в свои ряды.
Кенеб оглянулся:
– Значит, вождь, тебе так же неуютно, как и мне.
– Он хочет нам кровь пустить, Кенеб. Прежде, чем он падёт, хочет пустить нам кровь, – бросил хундрил и резко взмахнул рукой. – Чтобы новые курганы насыпали вокруг этого проклятого города. А он погибнет в бою и станет ещё одним мучеником.
– Выходит, убивать малазанцев – достаточная причина для того, чтобы драться. Что же мы сделали, чтоб заслужить такую ненависть?
– Уязвлённая гордыня, – заявил Темул. – Одно дело потерпеть поражение на поле брани, и совсем другое, если враг раздавил тебя, и ему даже меч обнажить не пришлось.
– Унижение в Рараку, – кивая, согласился Голл. – Как опухоль растёт в их душах. И её не вырежешь. Малазанцы должны познать боль и муку.
– Но это же смешно! – сказал Кенеб. – Неужели этим ублюдкам не хватило «Собачьей цепи»?
– Первой жертвой побеждённых становится память об их собственных преступлениях, Кулак, – сказал Темул.
Кенеб внимательно посмотрел на молодого воина. Найдёныш Свищ часто сопровождал Темула и среди прочих несвязных замечаний поминал славу, – быть может, дурную, – которая в будущем ждёт Темула. Конечно, будущее это может наступить и завтра. Да и сам Свищ вполне может оказаться лишь полусумасшедшим сиротой… ладно, даже я сам в это не верю – слишком много он знает. Если бы только можно было понять хотя бы половину того, что он говорит… Ладно, в любом случае, Темул продолжал удивлять Кенеба суждениями, которых можно было бы ожидать от какого-нибудь старого опытного воина.
– Хорошо, Кулак Темул. Что бы ты сделал на месте Леомана?
Молчание, затем быстрый взгляд на Кенеба, лёгкое удивление на соколином лице виканца. В следующий миг на нём застыла прежняя бесчувственная маска, и Темул пожал плечами.
– Колтейн идёт в твоей тени, Темул, – сказал Голл и провёл пальцами по лицу, словно повторяя движение вытатуированных слёз. – Я его вижу – снова и снова…
