– Лизунец Курносу ухо откусил, – вклинился капрал Рим, который стоял слева от Флакона.
– Ого. Его он и жуёт?
– Точно. И не особо торопится.
– А Тагг и Собелонна знают про капитанский сбор?
– Ага.
– Выходит, Курнос, которому сперва кончик носа отхватили, теперь ещё и одноухий?
– Ага. Стало быть, Лизунец остался с носом, а Курнос – без носа.
– А это не он женился на прошлой неделе?
– Он самый, на Ханне. Вон она стоит, против него ставит. Но, как по мне, она его не за личико-то полюбила, если ты понимаешь, о чём я.
Флакон приметил невысокий холм к северу от дороги, там росло около двух десятков скрюченных, сгорбленных гульдиндх.
– Это там старое кладбище?
– Вроде да, а что?
Не отвечая, Флакон протолкался через толпу и направился к холму. Сержант Бальзам нашёлся в разрытой грабителями могиле. Он вымазал лицо пеплом, а теперь издавал странный, монотонный стон и танцевал, ходя по крошечному кругу.
– Сержант, капитан собирает всех…
– Заткнись. Я занят.
– На закате, в овечьем загоне…
– Прервёшь далхонское погребальное пенье, и познаешь тысячу тысяч веков проклятий, что навсегда поразят весь твой род. Волосатые старухи выкрадут детей твоих детей и порубят на куски, а затем сварят с овощами и клубнеплодами и добавят несколько бесценных щепоток шафрана…
– Уже всё, сержант. Приказ передал. До свидания.
– …а далхонские колдуны, увешанные гирляндами из живых змей, возлягут с твоей женщиной, и она породит ядовитых червей, увитых курчавыми чёрными волосами…
– Продолжай в том же духе, сержант, и я сделаю твою куколку…
Бальзам одним махом выпрыгнул из могилы и выкатил глаза:
– Злой, злой человек! Оставь меня в покое! Я же тебе ничего не сделал!
Далхонец развернулся и помчался прочь так быстро, что шкура газели хлопала, будто на ветру.
Флакон развернулся и неторопливо пошёл обратно к своему лагерю.
Когда он вернулся, Смычок собирал свой арбалет, а Спрут наблюдал за сержантом с нескрываемым интересом. Рядом с сапёрами стоял ящик морантской взрывчатки – открытый, гранаты лежали в выстеленных мягкой тканью гнёздах, точно черепашьи яйца. Остальные солдаты сидели на некотором расстоянии от них и явно нервничали. Сержант поднял глаза:
– Ну что, Флакон, всех отыскал?
– Да.
– Хорошо. И как держатся остальные взводы?
– Нормально, – ответил Флакон и покосился на остальных, сжавшихся в кучку по другую сторону кострища. – А какой в этом смысл? Если ящик взорвётся, волной сами стены И'гхатана снесёт, а от вас и половины этой армии только розовый туман останется.
На лицах солдат разом возникло чуть смущённое выражение. Корик хмыкнул и наигранно лениво поднялся.
– Я с самого начала тут сидел, – заявил он. – Это потом уже Битум и Улыбка решили укрыться в моей обширной тени.
– Врёт он, – буркнула Улыбка. – Кстати, Флакон, а ты-то почему вызвался разнести приказ капитана?
– Потому что я не дурак.
– Да ну? – вклинился Битум. – Но ты же вернулся, правда?
– Я думал, они уже закончат за это время, – ответил Флакон и отмахнулся от мухи, которая вилась у него перед носом, а затем сел с подветренной стороны от костра. – Сержант, как ты думаешь, что хочет сказать капитан?
– Сапёры и щиты, – проворчал Спрут.
– Щиты?
– Ага. Мы пригибаемся и бежим, а остальные нас прикрывают, как щит, от стрел и камней, пока мы не заложим взрывчатку, а потом, кто уцелеет, бежит обратно так быстро, как только сможет, да только всё одно не успеет.
– Выходит, дорожка в один конец.
Спрут ухмыльнулся.
– Всё будет немного сложнее, – бросил Смычок. – Надеюсь.
– Она рванёт прямо внутрь, это её стиль.
– Может, и так, Спрут. А может, и нет. Ей нужно, чтобы, когда пыль уляжется, бóльшая часть армии осталась в живых осталась.
– Ну, спишет пару сотен сапёров.
– Нас и так уже немного, – заметил Смычок. – Не захочет она нас попусту терять.
– Вот уж новость будет тогда для всей Малазанской империи.
Сержант покосился на Спрута:
– Скажи, почему бы мне тебя не убить прямо здесь, да и дело с концом?
– Даже и не думай. Я хочу забрать с собой всех вас, знойных землекопов.
Неподалёку возникли сержант Геслер и его солдаты и принялись разбивать лагерь. Флакон заметил, что капрала Урагана среди них не было. Геслер подошёл к костру.
– Скрип.
– Калам и Бен вернулись?
– Нет, ушли. С Ураганом.
– Ушли? Куда?
Геслер присел напротив Смычка:
– Давай просто скажем, что я сильно рад видеть твою уродливую рожу, Скрип. Может, они сумеют вернуться, может, нет. Потом всё расскажу. Целое утро проторчал у адъюнкта. Она меня засыпала вопросами.
– О чём?
– О том, что я тебе потом расскажу. У нас, значит, новый капитан.
– Фарадан Сорт.
– Корелрийка?
Смычок кивнул:
– На Стене служила, как нам кажется.
– Значит, не свалится, если ей врезать.
– Ага. А потом врежет в ответ.
– Ну, это просто отлично.
– Она всех сержантов собирает сегодня на закате.
– Я, наверное, пойду лучше и отвечу ещё на пару вопросов адъюнкта.
– Не выйдет от неё вечно бегать, Геслер.
– Да ну? Сам увидишь. А куда перевели капитана Добряка?
Смычок пожал плечами:
– В какую-нибудь роту, которую надо в порядок привести, наверное.
– А нас не надо?
– Нас трудней напугать, чем большинство солдат в этой армии, Геслер. Да и сдаётся мне, он на нас уже крест поставил. И я по старому ублюдку тосковать не буду. Сегодня на сборе скорее всего речь пойдёт о том, что мы будем делать во время осады. Либо так, либо она просто хочет потратить время зря и произнести какую-нибудь пафосную тираду.
– Во славу Империи, – скривился Геслер.
– Во имя отмщенья, – добавил Корик, который привязывал к перевязи новые фетиши.
– Отмщенье славно, только пока это мы его несём, солдат.
– Неправда, – возразил Смычок. – Это всё мерзко, с какой стороны ни посмотри.
– Расслабься, Скрип. Я не очень серьёзно. Ты так напрягся, будто нас осада ждёт. Кстати, почему тут нет пятерни-другой Когтей, чтобы сделать всю грязную работу? Ну, знаешь, пробраться в город, во дворец, зарезать Леомана да и дело с концом. Зачем нам вообще возиться с настоящими боями? Что у нас теперь за империя?
