– Бен! Ураган!
Никто не ответил. Рядом возник Котильон.
– Ураган? Это случайно не адъютант Ураган? Волосатый, мрачный, свиные глазки…
– Он теперь капрал, – сообщил Калам. – А Геслер – сержант.
Бог фыркнул, но больше ничего не сказал.
Убийца распрямился и внимательно посмотрел на Котильона:
– Я вообще-то не ожидал, что ты ответишь на мою молитву.
– Я – божество удивительное и непредсказуемое.
Глаза Калама сузились.
– И явился ты молниеносно. Будто… был где-то рядом.
– Возмутительное подозрение, – сказал Котильон. – Но, как ни странно, справедливое.
Убийца снял с плеча моток верёвки, затем огляделся по сторонам и выругался.
Со вздохом Котильон протянул руку. Калам вручил ему конец верёвки.
– Ну, держись, – сказал он, сбрасывая моток с края расселины.
В глубине послышался шлепок.
– Об этом не беспокойся, – проговорил Котильон. – Я её сделаю такой длины, какая понадобится.
Растреклятые боги. Калам перевалился через край и начал спускаться во мрак. Слишком много я сегодня карабкался вверх-вниз. Либо это, либо я разжирел. Наконец его мокасины ступили на камень. Убийца шагнул в сторону от верёвки.
Сверху опустилась небольшая светящаяся сфера, так что из темноты выступила ближайшая стена – отвесная, выстроенная человеком, с большими раскрашенными панелями, фигуры на которых словно плясали в лучах чародейского света. Некоторое время Калам только ошалело пялился на них. Это был не просто декор, но произведение искусства, рука мастера явственно проявлялась в каждой детали. Закутанные в тяжёлые одеяния фигуры – более-менее человекообразные – стояли в возвышенных позах, воздев руки в жесте поклонения или экзальтации, на их лицах был написан восторг. У их ног художник изобразил груду отрубленных частей тел, залитых кровью и обсиженных мухами. Изуродованная плоть тянулась вниз до самого пола и дальше. Калам наконец увидел, что весь пол покрыт изображением кровавого месива, которое уходило во тьму, во все стороны.
Тут и там валялись обломки камня, а в пяти шагах – два неподвижных тела.
Калам подошёл к ним.
С облегчением он обнаружил, что оба живы, хотя трудно было определить, насколько пострадали его спутники. Ясно было только, что Ураган сломал обе ноги: одну над коленом и обе кости голени на другой. На шлеме капрала красовалась внушительная вмятина, но дышал он ровно, что Калам счёл добрым знаком. Быстрый Бен, казалось, вовсе не пострадал – никаких видимых переломов, по крайней мере, и ни капли крови. Что до внутренних повреждений – тут можно было только гадать. Калам некоторое время смотрел в лицо чародею, а затем отвесил ему пощёчину.
Глаза Бена распахнулись. Он моргнул, огляделся, закашлялся и сел.
– У меня половина лица онемела – что стряслось?
– Понятия не имею, – буркнул Калам. – Вы с Ураганом провалились в расселину. Фаларцу пришлось несладко. Но ты как-то умудрился выйти из передряги целым и здоровым – как это у тебя вышло?
– Целым? Да у меня, кажется, челюсть сломана!
– Врёшь. Может, об пол ударился. Малость опухла, конечно, но ты бы не смог говорить, если бы сломал челюсть.
– Хм, логично, – проворчал чародей. Он поднялся на ноги и подошёл к Урагану. – Ого, ноги выглядят паршиво. Нужно их сложить, прежде чем я его исцелю.
– Исцелишь? Чтоб тебя, Бен, ты же никогда никого не лечил во взводе!
– Конечно, это была работа Молотка. Я же работал там мозгами, забыл?
– Ну, помнится, это у тебя не слишком много времени отнимало.
– Это ты так думаешь, – буркнул маг, потом замолчал и огляделся по сторонам. – Где мы? И откуда этот свет?
– Подарочек от Котильона, который держит другой конец этой верёвки.
– Ого. Ну, тогда он и будет целительствовать. Спускай его вниз.
– А кто тогда будет держать верёвку?
– Она нам не понадобится. Так, постой, ты же, вроде, полез на Лунное Семя? Ага, теперь понятно, что здесь делает твой бог. Всё сходится.
– Помяни демона к ночи, – проговорил Калам, глядя, как Котильон планирует вниз – медленно, почти лениво.
Бог опустился на камни рядом с Ураганом и Быстрым Беном. Коротко кивнул чародею, приподнял одну бровь, затем присел на корточки подле морпеха.
– Адъютант Ураган, что же с тобой произошло?
– По-моему, всё очевидно, – ответил Калам. – Он обе ноги сломал.
Бог перевернул морпеха на спину, потянул за ноги, чтобы кости встали на место, затем поднялся:
– Думаю, так сойдёт.
– Вряд ли…
– Адъютант Ураган, – перебил Котильон, – не настолько смертен, как могло бы показаться. Его прокалили огни Тирллана. Или Куральд Лиосана. Или Телланна. Или всех трёх. В общем, как ты сам можешь убедиться, он уже исцеляется. Сломанные рёбра полностью срослись, как вылечились разбитая печень и разбитый таз. И треснувший череп. Увы, мозгу внутри даже магия помочь бессильна.
– Он потерял рассудок?
– Боюсь, рассудка у него никогда и не было, – ответил бог. – Он ведь даже хуже, чем Урко. У того, по крайней мере, были какие-то интересы, пусть даже бессмысленные и эксцентричные.
Ураган застонал.
Котильон подошёл к стене.
– Как любопытно, – произнёс он. – Этот храм посвящён Старшему богу. Не могу наверняка сказать, какому. Похоже, богине Кильмандарос. Или Гриззину Фарлу. Может, даже К'рулу.
– Кровавые у него подношения, – пробормотал Калам.
– Самые лучшие, – заявил Быстрый Бен, смахивая пыль с одежды.
Калам заметил, как Котильон лукаво взглянул на чародея, и удивился. Бен Адаэфон Делат, Котильон ведь что-то знает о тебе, верно? Эх, чародей, слишком много у тебя секретов. Затем убийца заметил верёвку, которая по-прежнему свисала с края расселины.
– Котильон, ты к чему там верёвку привязал?
Бог оглянулся и усмехнулся:
– Сюрприз. Мне пора. Господа…
Фигура Котильона побледнела, а затем и вовсе исчезла.
– Твой бог заставляет меня нервничать, Калам, – проговорил Быстрый Бен, а Ураган вновь застонал, теперь уже громче.
Ну а ты, в свою очередь, заставляешь нервничать его. А сейчас… Убийца перевёл взгляд на Урагана. Об ужасных переломах напоминали теперь только изодранные штаны. Адъютант Ураган. Обожжённый святым пламенем. И по-прежнему мрачный.
Высокие скалы, покрытые неровными полосами отложений, окружали их лагерь, а рядом росло старое дерево. Резчик сидел у небольшого костерка, который они разожгли, и смотрел, как кружит по небольшому пространству, выказывая всё большее возбуждение, Серожаб. Неподалёку Геборик Призрачные Руки вроде бы задремал, туманные эманации на его культях мерно пульсировали. Скиллара и Фелисин Младшая набивали трубки – теперь уже общий для них послеобеденный ритуал. Взгляд Резчика вернулся к демону.
