Близнецы уставились на сержанта, сначала невинно, потом оскорблённо, но и то, и другое выражение лица не возымело успеха. Братья вытащили взрывчатку.
– У нас есть «дымари», сержант, и одна «трещотка», – признался Неженка. – Больше ничего…
– «Дымари»? Отлично. Ханно, ты поведёшь нас к зданию, из которого на вас напали. Неженка, бросаешь перед ней «дымарь». Дохляк, ты идёшь со стороны улицы и тоже дымишь. Здесь мы не задерживаемся и не осторожничаем. Мы быстро валим вперёд, всем ясно? Быстро.
– Сержант?
– Чего тебе, Урб?
– Ничего. Я готов, только и всего.
Ну, хоть кто-то из нас готов. Так и знала, что возненавижу этот город.
– Оружие наголо, солдаты. Пора убивать.
Взвод тронулся с места.
– Мы идём впереди всех, – заметил Гальт.
– Хватит ныть, – огрызнулся сержант Бальзам, вытирая со лба пыль и пот. – Зато расчистим остальным дорогу.
Сержант окинул взглядом свой взвод. Дышат тяжело, несколько порезов там и сям, но ничего серьёзного. Малазанцы сняли засаду быстро и жёстко, как Бальзам и хотел.
Морпехи были на втором этаже, в комнате, забитой шелками стоимостью в целое состояние.
Лоуб поведал, что они не откуда-нибудь, а из самого Даруджистана. И всё это богатство теперь валялось на полу, в крови и ошмётках человеческих тел.
– Надо бы проверить верхний этаж, – предложил Горлорез, рассматривая зазубрины на своих длинных клинках. – Кажется, там что-то шуршало.
– Хорошо, возьми с собой Непоседу. Смрад, дуй на ступеньки…
– В смысле – на лестницу? Там приставная.
– Хорошо, дуй на эту Худову лестницу. Будешь на подхвате и на стрёме, понятно? Услышишь, что наверху что-то затевается – идёшь на помощь, но вначале даёшь нам знак. Понятно?
– Как день, сержант.
– Хорошо, вы трое, идите. Гальт, оставайся у окна и присматривай за домом напротив. Лоуб, то же самое у другого окна. Нас ждёт ещё куча дерьма, и мы пробьёмся прямо сквозь неё.
Несколько мгновений спустя шаги на верхнем этаже затихли и Смрад доложил из коридора, что Горлорез и Непоседа спускаются вниз. Вскоре все трое вернулись в комнату с шелками. Горлорез подошёл к Бальзаму и пригнулся.
– Сержант, – прошептал он.
– Что?
– Мы кое-что нашли. И нам не нравится, чем это пахнет. Надо, чтобы ты взглянул.
Бальзам вздохнул и выпрямился:
– Гальт?
– Полный дом врагов, на всех трёх этажах.
– Лоуб?
– То же самое, и даже на крыше, какой-то парень с укрытым фонарём.
– Хорошо, продолжайте наблюдать. Веди, Горлорез. Смрад, обратно в коридор. Непоседа, поколдуй что-нибудь, например.
Сержант последовал за Горлорезом обратно к лестнице. Верхний этаж был низким и больше походил на чердак. Много комнат, толстые стены из обожжённой глины.
Горлорез подвёл его к одной из стен. На полу стояли огромные кувшины и бочки.
– Вот что нашёл, – сообщил морпех и, запустив руку за одну из бочек, вытащил нечто вроде лейки из тыквы.
– Ну, – поинтересовался Бальзам, – и что?
Морпех пнул одну из бочек:
– Эти полные. А кувшины пустые, все как один.
– Так…
– Оливковое масло.
– Да, этот город им славен. Продолжай.
Горлорез отбросил лейку и вытащил нож:
– Видишь мокрые пятна на стенах? Вот, – он указал на стену остриём клинка, а затем вогнал его в глину. – Глина влажная, её положили недавно. Стены внутри полые.
– Фэнера ради, солдат, ты к чему ведёшь?
– Вот к чему. Я думаю, что все стены, всё это здание, заполнено маслом.
– Заполнено? Маслом?
Горлорез кивнул.
Заполнено маслом? Что это, какая-то система труб, чтоб масло качать? Нет, Бальзам, Худа ради, не будь идиотом.
– Горлорез, ты думаешь, другие здания тоже так начинены? Ты об этом?
– Я думаю, сержант, что Леоман превратил И'гхатан в одну большую западню. Он хочет, чтобы мы продвигались всё глубже, сражаясь за каждую улицу…
– Но как же его последователи?
– А что ему до них?
Но… Это значит… Сержант задумался о лицах врагов, о фанатизме, о наркотическом безумии…
– Бездна нас побери!
– Надо найти Кулака Кенеба, сержант. Надо…
– Знаю, знаю. Давай выбираться отсюда, пока этот ублюдок не бросил фонарь!
Началось всё паршиво, а дальше пошло ещё хуже. Но, хоть поначалу они и откатились назад, когда засады – одна за другой – перемалывали передовые взводы морпехов, теперь силы Кулаков Кенеба и Тина Баральты остановились, перегруппировались, а затем пошли в наступление, очищая один дом за другим, улицу за улицей. Кенеб знал, что где-то впереди продолжают прорываться оставшиеся морпехи, вырезая фанатичных, но плохо вооружённых и совершенно недисциплинированных воинов мятежной армии Леомана.
Кенебу докладывали, что эти воины находятся в состоянии наркотического безумия, что они бьются, не обращая внимания на раны и увечья, что ни один из них не отступил, каждый – умер там, где стоял. Этого и следовало ожидать, честно говоря. Последняя битва, а в ней – героическая, мученическая гибель. Ибо таким местом стал И'гхатан, таким был, и таким останется навеки.
Малазанцы возьмут этот город. Адъюнкт одержит свою первую настоящую победу. Кровавую, жестокую, но всё равно – победу.
Кенеб стоял в одном квартале от пролома, спиной к дымящимся развалинам, и смотрел на вереницу раненых и бесчувственных солдат, которых переправляли назад – в расположение целителей и лекарей, смотрел, как по отвоёванным улицам шагают пехотные подкрепления – вперёд, в битву, где малазанский кулак сжимался на горле Леомана и его прихвостней, готовился раздавить последний живой побег самого восстания.
Кенеб заметил женщину из «Красных клинков» Баральты, Лостару Йил. Та вела три взвода на далёкий шум боя. Неподалёку стоял сам Тин и разговаривал с капитаном Добряком.
Кенеб выслал вперёд Фарадан Сорт, чтобы не терять связи с передовыми подразделениями. Они собирались собраться во второй раз уже перед самым дворцом, надеясь, что до тех пор все по-прежнему будут действовать по плану.
Окрики, затем тревожные вопли – сзади. Из-за пролома! Кулак Кенеб развернулся на месте и увидел, как на поле за стеной взметнулась стена пламени – из неглубокой траншеи, которую выкопали воины Леомана. В ней одна за другой взрывались прикопанные амфоры с оливковым маслом, расплёскивая во все стороны горящую жидкость. Кенеб увидел, как рассыпается перед траншеей череда раненых, увидел охваченные огнём фигуры. Отчаянные крики, рёв пламени…
