Он ещё раз посмотрел на неё, затем развернулся и неспешно покинул тронный зал.
Кулат суетливо ползал возле разбитой книги.
– Она уничтожена! – с ужасом пробормотал он.
Фелисин кивнула.
– Полностью.
И улыбнулась собственной шутке.
– Думаю, тысячи четыре, – сказала Кулак Рита Буд.
Армия мятежников расположилась вдоль гребня холма. Всадники, копейщики, лучники – никто не держал оружие наготове.
Круглые щиты оставались на спинах, колчаны были застёгнуты, луки без тетивы приторочены к сёдлам. Двое всадников отделились от строя и спускались вниз по склону к Парану и его офицерам.
– Что скажете, Первый Кулак? – спросил Хурлокель. – Похоже, они сдаются.
Паран кивнул.
Мужчины добрались до основания холма и подъехали, остановившись в четырёх шагах от авангарда войска.
– Я – Маток, – сказал стоявший слева. – Ранее из Воинства Апокалипсиса Ша'ик.
– А теперь? – спросил Паран.
Тот пожал плечами:
– Мы жили в пустыне Рараку, пустыня стала морем. Мы сражались как повстанцы, но восстание окончено. Мы верили. Мы больше не верим. – Он оголил саблю и воткнул её в землю. – Поступай с нами как знаешь.
Паран откинулся назад в седле. Он медленно вздохнул и неспешно выдохнул.
– Маток, – сказал он, – ты и твои воины вольны идти куда пожелаете. Я – Первый Кулак Ганос Паран, и я освобождаю вас. Как ты сказал, война окончена, а я из тех, кого не интересуют ни репарации, ни наказание. Нет пользы в том, чтобы отвечать зверствами на учинённые зверства.
Седой воин, сопровождавший Матока, перекинул ногу через шею лошади и соскользнул на землю. Приземлившись, он поморщился и потёр спину, затем, прихрамывая, пошёл за саблей командира. Подобрав оружие, он обтёр пыль с лезвия и рукояти, затем подал саблю Матоку.
Паран снова заговорил:
– Вы пришли из места паломничества.
– Из Города Павших, да. Вы собираетесь уничтожить их, Первый Кулак? Они беззащитны.
– Я хочу поговорить с их предводителем.
– Зря потратите время. Она утверждает, что она – Ша'ик Возрождённая. Если это правда, то культ пал так низко, что ему не возродиться. Она толста и отравлена. Я едва узнал её. Она воистину павшая. Её приспешники – лизоблюды, больше всего их интересуют оргии и обжорство. Они изуродованы болезнями и полубезумны. Её главный жрец из-за занавесок следит за её соитиями и самоудовлетворяется, и оба они алчны и ненасытны.
– И всё же, – ответил Паран после паузы, – я чувствую здесь силу.
– Несомненно, – ответил Маток, сплёвывая в сторону. – Тогда перебейте их, Первый Кулак, и вы избавите мир от новой чумы.
– О чём ты?
– Религия изувеченных и сломленных. Религия гарантированного спасения… достаточно только умереть. Уверен, культ быстро распространится.
А ведь он прав.
– Я не могу перебить невинных, Маток.
– Тогда однажды самый ревностный и правоверный из них убьёт вас, Первый Кулак.
– Вероятно. Если и так, я подумаю об этом позже. Сейчас передо мной стоят другие задачи.
– Вы будете говорить с Ша'ик Возрождённой?
Паран подумал, затем покачал головой:
– Нет. Как ты и сказал, в этом мало толку. Хоть я вижу здравое зерно в том, чтобы уничтожить культ прежде, чем он укоренится, признаюсь, подобное кажется мне недостойным.
– Тогда, если мне позволено спросить, Первый Кулак, куда вы направитесь?
Паран замешкался. Могу ли я ответить? Что ж, лучше все услышат сейчас, чем позже.
– Мы разворачиваемся, Маток. Воинство направляется в Арэн.
– Вы идёте на войну? – спросил командир.
Паран нахмурился:
– Мы – армия, Маток. В конце концов, мы всегда идём на войну.
– Примете нас на службу, Первый Кулак?
– Что?
– Мы – кочевой народ, – пояснил Маток. – Но мы потеряли свой дом. Наши семьи разрушены, и, несомненно, многие умерли от чумы. Нам некуда идти и не за кого сражаться. Если вы не примете нас сейчас, отпустите нас, мы распадёмся. Умрём в пыли с песком в перчатках. Наши воины обратятся друг против друга, и кровь прольётся безо всякого смысла. Примите нас в ряды своей армии, Первый Кулак Ганос Паран. Мы станем сражаться на вашей стороне и умрём с честью.
– Ты даже не представляешь, Маток, куда я намерен повести Войско.
Старик подле Матока хрипло рассмеялся:
– Пустошь за лагерем или никем не виданная ранее пустошь – какая разница? – он обернулся к своему командиру. – Маток, друг мой, шаманы говорят, что он убил Полиэль. Уже за это я готов последовать за ним хоть в Бездну, если нам будет, чьи головы рубить, да встретится одна-другая женщина по пути. Это всё, что нам нужно, прежде чем мы напоследок станцуем у бога на коленках. К тому же, я устал убегать.
Маток лишь кивал на это всё, глядя в упор на Парана.
Четыре тысячи добровольцев или около того, лучшая кавалерия этого континента, все до единого – закалённые в бесчисленных сражениях воины.
– Хурлокель, – сказал он, – будешь связным при командире Матоке. Командир, отныне вы – Кулак. Хурлокелю потребуется в письменном виде список ваших офицеров или потенциальных офицеров. В малазанской армии конные войска разделяются на группы по пятьдесят, сотню и три сотни. Соответственно, измените структуру командования.
– Будет сделано, Первый Кулак.
– Кулак Рита Буд, разворачивайте Воинство. Ното Бойл, найди мне Ормулогуна.
– Опять? – спросил лекарь.
– Иди.
Да, опять. Думаю, мне нужна новая карта. Думаю, я назову её Спасение. Сейчас она в поле воздействия Дома Цепей. Но что-то мне подсказывает: скоро она вырвется на свободу. Разложение неотвратимо. Эта карта Независима. Во всех смыслах этого слова. Независима, и, похоже, станет самой опасной силой в мире.
Хотел бы я быть более жестоким. Эта Ша'ик Возрождённая и её безумные последователи – мне стоило бы поехать и перебить их всех до одного, и именно этого ожидал от меня Маток.
Ожидал, что я сделаю то, чего не смог он сам – в этом мы одинаковы. В нашей… слабости.
Неудивительно, что он мне так понравился.
Сопровождая Матока обратно к пустынным воинам на холме, Хурлокель вёл лошадь рядом с новым Кулаком. Он взглянул на Матока:
– Сэр, когда вы говорили о Ша'ик Возрождённой, вы кое-что сказали… что вы едва узнали её…
– Так и было. Она была одной из приёмных дочерей Ша'ик, там, в Рараку. Конечно, мы с Леоманом оба хорошо знали, что она была… не тем, кем кажется. Да, избранная Богиней Вихря, возможно, но она не была чадом пустыни.
