– Икарий заслужил того, чтобы его мукам был положен конец, – сказал бог, – разве не так?
– Что требуется от меня?
– Пока – продолжай делать, что делал – следуй за другом. Не теряй след, Маппо. Грядёт столкновение небывалой силы, такой, что даже осознать сложно. Боги будто не замечают, как приближаются к краю обрыва. И да, рано или поздно эта участь ждёт и меня.
– Ты не похож на человека невнимательного.
– Ну, значит, правильнее сказать, что они беспомощны. В любом случае, мы с тобой ещё поговорим. А пока не сомневайся в том, что ты нужен. Нам, всем смертным и, в первую очередь, Икарию.
Котильон поставил чашку на землю и встал.
До Маппо донёсся тихий звук подымающихся с земли Псов.
– Я знаю, что мне не стоит это говорить, – молвил бог, – но всё равно скажу. Не оставляй надежды, Маппо. В этой битве твоим величайшим врагом станет отчаяние. Настанет час, когда ты встанешь между Икарием и всем, чего ищут Безымянные… и я хочу верить, что ты не допустишь ошибки.
Маппо смотрел, как Котильон уходит во тьму, а Гончие следуют за ним по пятам.
Спустя некоторое время трелль перевёл взгляд на Искарала Прыща. Тот уставился на него блестящими глазами.
– Высший жрец, – молвил Маппо, – собираешься ли ты присоединиться ко мне в моём путешествии?
– Увы, я не могу. – Далхонец отвёл взгляд. – Этот трелль спятил! Его ждёт неудача! Конечно, его ждёт неудача! Он, считай, уже мёртв, я без слёз на него взглянуть не смогу. Всё исцеление Могоры коту под хвост! Какое расточительство! – Искарал Прыщ потёр лицо и вскочил на ноги. – Слишком много равных по своей огромной значимости задач ждёт меня, Маппо Коротышка. Нет, нам с тобой дóлжно немедленно разойтись разными дорогами, и пусть обе они ведут к славе! Как сказал Котильон, ты не потерпишь поражения. И я не потерплю. Победа будет за нами! – Он поднял в ночное небо кулак и потряс им. Затем обнял сам себя за плечи. – Боги милостивые, мы обречены.
Возникшая из тьмы Могора захихикала. В руках она держала охапку дров, наколотых чётко и качественно, будто поработал умелый дровосек. Ведьма положила их около костра.
– Помешай-ка угольки, милый мой, жалкий муженёк!
– Ты мне не указ, ведьма! Сама их помешай! Сейчас предо мной лежат куда более важные задачи!
– Например?
– Ну, для начала, мне нужно помочиться.
Глава тринадцатая
И все эти люди собрались
почтить память умершего,
будь он мужчиной, женщиной,
воином, королём иль шутом, —
и где же статуи, где изображенья
на холсте или в камне?
Но вот все сидят иль стоят,
и льётся вино к их ногам,
алыми каплями катится
по рукам и ладоням, а осы
в свою пору смерти и жажды
жалят и будят пьяные голоса.
Голоса, что сливаются в общем
недоумении, повторяя вопрос
опять и опять – почему? Но в этом
истина обретает своё удивленье,
ибо не спросят, почему же он умер,
не ищут в нём оправданья,
ибо в сердце мятущейся жизни
для каждого это собранье —
лишь эхо, лишь отзвук
личности прежней. И они
вопрошают снова и снова:
почему же мы здесь собрались?
Умерший не звался по имени,
но его – все имена, лица не имел,
но его – всё множество наших лиц,
и так мы узнали, средь этих ос,
умирающих, но в последний раз
жалящих в нервном угаре,
что это мы – мертвецы, которые собрались
в одном, невидимом разуме —
сидит иль стоит, мужчина иль женщина,
воин, царица иль просто глупец,
который напившись подумал
обо всём, что увидел в жизни.
Рыбак Кель Тат. Собрание у фонтана
Даже с четырьмя новыми колёсами тригалльский фургон представлял собой развалину. Две лошади погибли при падении. Трёх пайщиков задавило, а четвёртый сломал шею. Карполан Демесанд сидел на складном дорожном стуле, попивая травяной чай и морщась; голова его была перемотана окровавленными тряпками.
Спутники покинули яггутский Путь, Омтоз Феллак, и теперь их окружали знакомые пустоши, подлесок и голые холмы Семи Городов. Солнце катилось к зениту, прячась за пеленой облаков. Непривычно влажный воздух пах дождём. Кругом вилась мошкара.
– Признаки, – проговорила Ганат, – возрождения внутреннего моря.
Паран взглянул на неё и продолжил затягивать подпругу коню; тот старательно задерживал дыхание, выпятив грудь, чтобы ремень потом болтался, – видимо, надеялся, что в какой-то идеально неудачный момент Паран свалится у него со спины. Лошади были невольными участниками стольких человеческих эскапад, поражений и катастроф, что Паран не мог винить животное за вполне заслуженную враждебность.
– Ганат, – спросил он, – знаешь ли ты точно, где мы?
– Эта долина идёт на запад до моря Рараку, за внутренней грядой, а на востоке малохоженная дорога ведёт к Г'данисбану. – Поколебавшись, она прибавила: – Я давно уже не заходила так далеко на восток… так близко к городам твоего рода.
– Г'данисбан. Что ж, мне нужны припасы.
Яггутка взглянула ему в лицо:
– Ты исполнил свою задачу, Господин Колоды. Дераготы освобождены, д'иверс, известный как Деджим Нэбрал, охотник, ныне стал добычей. Теперь ты вернёшься в Даруджистан?
Капитан поморщился:
– Увы, пока нет.
– Есть ещё силы, которые ты намерен выпустить в этот мир?
Некоторое напряжение в её голосе заставило Парана обернуться.
– Нет, если будет иной выход, Ганат. Куда направишься теперь ты?
– На запад.
– Ах да. Исправить нанесённый тем твоим ритуалом вред. Интересно, что он сковал?
– Небесную крепость к'чейн че'маллей. И… другое.
Небесную крепость? Нижние боги!
– Откуда она взялась?
– Полагаю, с Пути, – последовал ответ.
Паран подозревал, что яггутка знает куда больше, но не стал настаивать. Он закончил подстраивать седло и сказал:
– Спасибо тебе, Ганат, что пошла с нами, без тебя мы бы погибли.
– Возможно, однажды я попрошу тебя об ответной услуге.
– Договорились.
Он вытянул длинный предмет, завёрнутый в тряпки, прежде привязанный к седлу, и протянул его Карполану Демесанду.
– Высший маг, – проговорил он.
Толстяк поднял голову.
– А, наша плата.
– За оказанные услуги, – сказал Паран. – Хотите, чтобы я его развернул?
