– Большое спасибо, Бен, что повторил всё, что я только что тебе сказал.
– Всегда рад помочь. Ну что, мы закончили?
– Прости, тебе опять нужно сменить пелёнки?
– Ты и понятия не имеешь, что мы собираемся сделать, Лам. Вот что я могу тебе предложить: когда наступит утро, возвращайся сюда, закрой глаза и жди. Жди и ещё раз жди. Не двигайся. Или постарайся не двигаться. Возможно, тебя слегка покидает из стороны в сторону, возможно даже, что эти тюки на тебя попадают. На самом деле они даже могут раздавить тебя, как комара, поэтому лучше оставайся наверху. Но глаза закрой. И не открывай, пока я не скажу.
– Я тебе не верю.
Высший маг нахмурился:
– Ну и ладно. Возможно, я пытался тебя припугнуть. Но будет жёстко, это правда. А где-то на «Силанде» Скрипач будет выблёвывать свои кишки наружу.
Калам, представив это, неожиданно улыбнулся:
– Это меня подбадривает.
– Меня тоже.
Словно приливные волны, разбивающиеся в пасти бушующей реки, стены из воды вырастали по бокам «Силанды» в форме белых, вихрящихся взрывов, когда корабль, нырнул носом в водоворот посреди огромных Врат. За ними виднелось переменившееся, стальное, серебристое и серое небо, суматоха атмосферных судорог, казалось, обрушилась, чтобы раздавить корабли, которые уже преодолели Врата. Флакону казалось, что с масштабом что-то не так – всего миг назад их боевой корабль был на расстоянии кабельтова за «Пенным волком», а теперь надвигающиеся облака и вздымающиеся волны утащили флагманский корабль на треть лиги вперёд.
Рядом с Флаконом, съёжившись, ухватившись за перила, Скрипач выблёвывал остатки своего завтрака. Ему было так плохо, что сапёр не мог ни выругаться, ни поднять глаза…
Последнее, наверное, даже было ему на руку, решил Флакон, слыша, как повсюду других моряков тошнило от увиденного. С кораблей, плетущихся за ними, раздавались почти панические крики цеплявшихся за борта моряков.
Когда корабль вздымало огромной волной, Геслер начал дуть в свой проклятый свисток и Флакон чуть не заорал, когда увидел корму «Пенного Волка» возвышавшуюся прямо перед ними. Повернувшись, он посмотрел на колдовские Врата, оказавшиеся далеко позади, и корабли, которые проплывали через их пасть и неожиданно падали в воду прямо за «Силандой».
Бездна меня побери! Тут мы почти летим!
По правому борту он увидел множество айсбергов, отделившихся от белой лини горизонта. От стены льда, дошло до него. По левому борту возвышалась изъеденная ветрами береговая линия с шатающимися дубами, земляничными деревьями и кое-где проглядывающими клочками белых сосен, чьи высокие верхушки качались взад-вперёд при каждом диком порыве ветра.
Между флотом и берегом торчали над волнами головы тюленей. Все каменистые берега также были усыпаны этими животными.
– Флакон, – прохрипел Скрипач, всё ещё не в силах поднять голову, – скажи мне, что есть хорошие новости.
– Мы миновали Врата, сержант. Тут сурово. Кажется, море справа от флота усеяно плывущими к нам айсбергами, но они не так уж и близко, думаю, мы успеем их миновать. Сейчас, кажется, уже весь флот по эту сторону. Боги, эти изморские катамараны выглядят так, будто были для этого рождены. Вот везучие ублюдки. В любом случае, ходят слухи, что в этом мире мы пробудем не долго. Сержант?
Но сапёр уже отползал к люку.
– Сержант?
– Я же просил «хорошие» новости, Флакон. Например, что мы вот-вот рухнем с края мира. Что-то в этом духе.
– Ох. Ладно, – ответил чародей, пока его собеседник полз по палубе, – здесь есть тюлени!
В ночь, когда далеко на севере бушевала зелёная буря, четыре малазанских дромона вошли в гавань города Малаза. Флаги на их мачтах указывали на то, что они были частью джакатанского флота, чьей задачей было патрулирование морей на запад от острова Малаз, к острову Гени и Рогу материка. Пару месяцев назад произошли стычки с неизвестным флотом, но вторгавшихся врагов отбросили, хоть и понеся некоторые потери. В полном составе джакатанский флот включал в себя двадцать семь дромонов и шестнадцать кораблей снабжения. Ходили слухи, что за все стычки с чужестранными варварами было потеряно одиннадцать дромонов, хотя Банашар, услышав всё это, предположил, что число это или сильно завышено, или, в соответствии с политикой минимизации имперских потерь, наоборот – занижено. По правде говоря, он уже ни во что не верил, откуда бы ни приходили сведения.
У Купа было не продохнуть – многие жители входили и выходили, вновь и вновь выскакивая на улицу, чтобы поглазеть на северное ночное небо, где от ночи ничего не осталось, после чего вновь возвращались и уговаривали других сходить и посмотреть. И так снова и снова.
Банашар отнёсся к этой суете равнодушно, люди напоминали ему собак, мечущихся от хозяина к дому и обратно. Воистину бесконечный и бездумный процесс.
Что бы там ни происходило – всё это далеко за горизонтом. Хотя, даже так, Банашар неохотно признавал, что это было что-то значимое.
Но далеко – так далеко, что он быстро утратил к этому интерес. Сразу после того, как осушил до дна первый кувшин эля. Так или иначе, к гавани причалили четыре дромона с жертвами кораблекрушения на борту. Их нашли на отдалённом рифе к юго-востоку от Рога (и что же, мимолётом задумался Банашар, там делали дромоны?) Подобранных на борт привезли на остров Малаз четыре корабля, безуспешно воевавших с наполняющей их водой. И именно в эту ночь жертв высадили в славном городе Малазе.
Жертвы кораблекрушений в эти дни встречались не так уж и редко, но именно эти были интересны тем, что только двое из них были малазанцами. Что касается остальных… Банашар оторвался от кружки, нахмурился и уставился на своего постоянно собутыльника, мастер-сержанта Смелого Зуба, а после – на новоприбывших, столпившихся за круглым столом у них за спиной. Бывший жрец был не единственным, кто то и дело поглядывал в ту сторону, но потерпевшие явно не были заинтересованы в общении с кем-то, кроме своих товарищей, и в этом, как показалось Банашару, не было ничего удивительного.
Двое малазанцев были пьяны в стельку, но сидели тихо и выглядели жалко. Остальные особо не злоупотребляли алкоголем – на семерых стоял один графин с вином.
Банашару это казалось ужасно неестественным. Но и это едва ли удивительно, не так ли? Ведь семеро остальных были тисте анди.
– Я, кажется, знаю одного из них, – сказал Смелый Зуб.
– Что?
– Те малазанцы. Они видели меня. Раньше, когда только вошли. Один из них сразу побледнел. Вот почему я так решил.
Банашар проворчал:
– Почти все ветераны, которые приходят сюда впервые, бледнеют при виде тебя, Смелый Зуб. Некоторые делают это каждый раз. Кстати, каково это? Вселять ужас во всех, кого ты когда-нибудь муштровал?
– Отлично. Кроме того, я не всех из них муштровал. Только большинство. Я к этому привык.
