– Ты что-то заметил? – спросил чародей. – Этот командор не задал ни одного проклятого вопроса про изморские корабли с нами. Должно быть, Коготь уже отчитался о них через Пути Шику или самой Императрице. И…
– И она знает, что мы везём с собой гостей. Возможно, поэтому она и не желает, чтобы мы причалили в гавани Унты.
– Верно, Ласиин потрясена.
Калам хмыкнул.
– Я сообразил кое-что ещё, – тихо сказал он.
– Что?
– Адъюнкт – она отправила Дестрианта в каюту. И пренебрегла формальностями – не пригласила командора внутрь, как ожидалось. Нет, она предпочла обсудить всё прямо здесь, под открытым небом. Возможно, она не хотела, чтобы командор или этот Коготь видели Ран'Турвиана или говорили с ним.
– Она не дура.
– У них эта треклятая игра в «корытца», верно? Быстрый Бен, что здесь происходит?
– Выясним, Калам.
– Когда?
Высший маг нахмурился, потом ответил:
– В тот самый миг, друг мой, когда перестанем колебаться.
Скрипач, будто искалеченная крыса, растрёпанный, бледный и засаленный, выполз из трюма «Силанды». Он приметил Флакона и медленно, мучительно, выбрался наверх. Флакон разматывал линь. Здесь были отмели, и Скрипач видел, как рыба выпрыгивает из воды, удирая от того, что её преследовало. Один из джакатанских дромонов шёл к порту на расстоянии броска камня, и остальная часть взвода выстроилась в шеренгу, чтобы устроить им представление.
Флакон покачал головой, потом взглянул на своего сержанта:
– Полегчало?
– Похоже на то. Боги, я думаю, эта кошмарная земля излечила меня.
– Лучше ты не выглядишь.
– Спасибо, Флакон.
Скрипач подобрался и сел, потом глянул на остальную часть взвода.
– Худов дух! – воскликнул он. – Что это вы делаете?
Корик, Улыбка, Спрут и Битум – вместе со Смрадом, Горлорезом и Непоседой – стояли в ряд у леера, глядя на проходящий дромон, и под левой рукой у каждого солдата была голова тисте анди.
В этот момент на палубе появились Геслер и Ураган.
Флакон ждал, как они это всё примут, и тут Геслер завопил:
– Помашите им!
Солдаты повиновались и принялись радостно махать уставившейся на них массе моряков, морпехов и – Флакон прищурился – офицеров.
Улыбка заметила:
– Всё нормально, сержант. Мы просто подумали, они оценят смену обстановки.
– Кто?
– Как кто? Головы, конечно.
Тут Ураган пробежал мимо них, к корме. Он спустил штаны и уселся на планширь, свесив голую задницу за борт. Потом яростно хрюкнул и начал испражняться.
И пока его товарищи, выстроившиеся у борта, обернулись и уставились на безумного капрала, взгляд Флакона не мог оторваться от жуткого выражения восторга на лицах отрубленных голов. Эти улыбки – Флакон продолжал разматывать линь, и даже не заметил, как упустил его – стиснули его живот внезапным приступом тошноты.
И он кинулся к противоположному борту.
Капитан Добряк издал звук, будто давился:
– Это отвратительно.
Лейтенант Порес кивнул:
– Не то слово. Боги, что ел этот человек? Произвести такое…
На палубе собиралась толпа, пока хохочущие морпехи и матросы наблюдали за фиглярством команды «Силанды» в полукабельтове впереди. Джакатанский дромон шёл к порту, масса зевак на палубах молчала и смотрела.
– Это исключительно необычно, – заметил Порес. – Они не клюют на приманку.
– Выглядят до ужаса безмозглыми, – сказал Добряк.
– Так ведь эти морпехи заполучили себе коллекцию голов, – произнёс Порес, пожимая плечами.
– Вы идиот. Эти головы ещё живы.
– Они что?
– Живы, лейтенант. Мне это известно из достоверных источников.
– Даже если так, сэр, с каких пор малазанцы стали такими мягкими?
Добряк посмотрел на него, как на проткнутую личинку:
– У вас поистине жалкие способности к наблюдению. Этот корабль набит унтанцами. Изнеженными аристократическими щенками. Видите проклятые мундиры, нет? Их пятнает только чаячий помёт, да и то потому, что чайки приняли их за мёртвых вздувшихся тюленей.
– Хорошо сказано, сэр.
– Ещё одно такое замечание, – произнёс Добряк, – и я найду рукодельницу, чтобы зашить вам рот, лейтенант. Ха, мы меняем курс.
– Сэр?
– Худа ради, чем заняты эти идиоты?
Порес проследил за взглядом капитана до кормы их собственного корабля и наткнулся на двух тяжёлых пехотинцев, которые уселись рядом, спустив штаны до лодыжек.
– Рискну предположить, сэр, что Ханфено и Сэнни решили внести свой вклад.
– Отправляйтесь туда и заставьте их прекратить, лейтенант!
– Сэр?
– Вы меня слышали! И я хочу, чтобы на этих двоих было наложено взыскание!
– Прекратить, сэр? Но как же мне их заставить?
– Рекомендую пробки. А теперь бегом!
Лейтенант метнулся прочь.
Прошу, пожалуйста, только бы они закончили до моего прихода. Пожалуйста…
Проводы джакатанского флота охватили все малазанские корабли, цепочки испражняющихся людей привлекли чаек на много лиг вокруг, птицы дико вопили и раз за разом падали к поверхности воды. Адъюнкт вскоре ушла с палубы, но не отдавала распоряжений прекратить представление. Промолчал и адмирал Нок, хотя Кенеб заметил, что матросы дромонов конвоя и транспортов не участвовали в действе. Эта выходка была делом исключительно Четырнадцатой армии.
И возможно, в этом заключался весь смысл. В таких делах, Кенеб это знал, трудно точно сказать.
Ветер гнал их вперёд, сейчас с востока на юго-восток, и колокол ещё не пробил четверть, как джакатанцы остались далеко позади.
Дестриант Ран'Турвиан уже вышел на палубу и следил за представлением морпехов на ближайших кораблях. Некоторое время он хмурился, потом заметил Кенеба и подошёл к нему.
– Сударь, – произнёс он, – я несколько растерян. Неужели разные подразделения мезланской армии совсем не уважают друг друга?
– Уважают? Не особо, Дестриант. Соперничество у них в крови, хотя в этом случае его проявление несколько одностороннее – и по причине, которую можно увидеть, взглянув на «Силанду».
Рассудительный кивок.
– Разумеется. Корабль, оплетённый чарами, что упраздняют само время.
– Дестриант, вам известна суть этих чар?
– Куральд Эмурланн, Телланн, Тэлас и некоторый тоблакайский след, хотя в последнем случае природа силы… неопределённа. Разумеется, в этом нет ничего необычного. Среди древних тоблакаев – судя по нашей собственной истории – вполне могли появиться личности, воины, которые сами стали чем-то вроде Пути. Такая сила бывает различной по своей действенности – и, по-видимому, в последних поколениях цивилизации тоблакаев этот вид талантов крови исчезал, становился всё слабее.
