Короткое молчание. Кенеб ухитрился поднять отяжелевшую голову и озадаченно нахмурился, глядя на разбросанные по столу карты.
– Видимо, сержант, мы с тобой, – низким голосом ответила адъюнкт.
– Ты холодна? – спросил её Скрипач, осушив кубок с «Ржавой перчаткой».
– Нет.
– Горяча?
– Нет.
Скрипач кивнул и тяжело опустил свой кубок на стол рядом с Апсалар, чтобы она налила туда вина и рома.
– Да.
Он пустил карту через весь стол. Она легла поверх первой.
– Господин Колоды. Ганос Паран, адъюнкт. Твой брат. Даже холодное железо, Тавор Паран, нуждается в закалке.
Он поднял другую карту и уложил перед собой.
– Жрец Жизни, ха, вот эта хороша. Игра окончена.
– Кто выиграл? – шёпотом спросила адъюнкт, бледная, как свечной воск.
– Никто, – ответил Скрипач. – Такая штука Жизнь.
Он резко встал, пошатнулся и, покачиваясь, направился к двери.
– Погоди! – выкрикнул Быстрый Бен. – Передо мной лежит карта рубашкой вверх. Ты сказал, она закрывает игру!
– Она её закрыла, – пробормотал сержант, борясь с дверной защёлкой.
– Так я должен её перевернуть?
– Нет.
Скрипач вывалился в проход, и Кенеб услышал, как шаркающие, неровные шаги сапёра удаляются в сторону трапа на палубу. Кулак потряс головой и заставил себя подняться. Он посмотрел на остальных.
Никто не двигался.
Затем Апсалар фыркнула, встала и вышла. Если она и была пьяна, как Кенеб, внешне это ничем не выражалось.
Секунду спустя за ней последовали Быстрый Бен и Калам.
Под столом храпел Флакон.
До Кенеба не сразу дошло, что взгляды адъюнкта и Ян'тарь не отрываются от закрытой карты.
Наконец Тавор раздражённо зашипела и, протянув руку, перевернула карту. Потом привстала и наклонилась над столом, чтобы разглядеть её.
– Рыцарь Теней. Я никогда не слышала о такой карте. Ян'тарь, кого… что ты сделала?
– Я не делала, – оборвала её Ян'тарь.
– Чего ты не делала?
Она подняла взгляд на адъюнкта:
– Тавор, я никогда прежде не видела такой карты и определённо не рисовала её.
Обе женщины вновь умолкли, глядя на странную карту. Кенеб постарался сосредоточиться на расплывающейся картинке.
– Это один из тех серокожих, – произнёс он.
– Тисте эдур, – пробормотала Ян'тарь.
– С копьём, – продолжал Кулак. – Серолицый, как те, которых мы видели на чёрных кораблях.
Кенеб качнулся назад, у него кружилась голова.
– Мне нехорошо.
– Кулак, пожалуйста, задержитесь ещё на миг. Ян'тарь, что, по-твоему, здесь было?
Женщина покачала головой:
– Я никогда не видела, чтобы поле раскладывали таким образом. Это было… хаотично – прости, я не имела в виду стихию Хаоса. Это как камень, который катится вниз по ущелью, отскакивает тут и там, однако, куда бы он ни ударил, его удар истинен.
– Ты видишь в этом смысл?
– Немного. Пока нет.
Она помешкала, изучая карты, разбросанные по столу.
– Присутствие Опоннов было… неожиданным.
– Поведут или потащат, – произнёс Кенеб. – Кто-то не может принять некое решение, так сказал Скрипач. Но кто же это?
– Калам Мехар, – ответила адъюнкт. – Но вмешательство Вестника Смерти…
– Не сам Вестник, – возразила Ян'тарь, – а его толкование как праздной карты – деталь, которая, я полагаю, жизненно важна.
Приглушённые крики снаружи объявили о том, что показалась гавань Малаза. Адъюнкт посмотрела на Кенеба:
– Кулак, вот мои распоряжения на эту ночь. Вы командуете Четырнадцатой армией. Ни один не должен сойти на берег, исключая тех, кого я отправлю сама. Все корабли, за исключением «Пенного волка», должны остаться на внутреннем рейде – любые распоряжения причаливать следует игнорировать, пока я лично не сообщу вам иное.
– Адъюнкт, если я получу подобные приказы, они будут исходить от самой Императрицы. Мне следует их игнорировать?
– Кулак, тебе следует их не понять. Подробности этого непонимания я предоставляю на откуп твоему воображению.
– Адъюнкт, а куда собираетесь вы?
Женщина мгновение смотрела на него, потом, казалось, приняла решение:
– Кулак Кенеб, Императрица ожидает меня в Паяцевом замке. Я полагаю, она не станет дожидаться утра, чтобы вызвать меня. – Проблеск эмоций на лице. – Солдаты Четырнадцатой армии не возвращаются героями, так кажется. Я не стану подвергать их жизни ненужному риску. Я говорю, в частности, о виканцах и хундрильских «Выжженных слезах». Что касается изморцев, природа союза зависит от моей беседы с Императрицей. Если ситуация не изменится, я полагаю, их дислокация зависит от Ласиин, но я должна дождаться её слова. В конечном счёте, Кулак, это решение Смертного Меча Кругавы – высадятся ли изморцы и предстанут перед Императрицей, как они это сделали в нашем случае, или, если дела пойдут плохо, покинут нас? Я считаю, Кенеб, что у них должен быть выбор.
– А как считает адмирал Нок?
– Мы пришли к согласию.
– Адъюнкт, – не уступал Кенеб, – если Императрица попытается задержать изморцев, всё может закончиться сражением в Малазанской гавани. Малазанцы против малазанцев. Это начало треклятой гражданской войны.
Тавор нахмурилась:
– Кулак, я не предвижу подобных крайностей.
Но Кенеб продолжал настаивать:
– Простите, но мне кажется, именно вы не вполне понимаете ситуацию. Изморцы поклялись служить вам, а не Императрице.
– Она не станет этого слушать, – сказала Ян'тарь с неожиданными нотками разочарования и подошла к спящему Флакону; от пинка тот заворчал, потом закашлялся.
– Подъём, солдат, – произнесла она, вроде бы не замечая пристального взгляда адъюнкта.
Не будь дураком, Кенеб, она замечает всё.
– Кулак, ты получил приказы, – сказала Тавор.
– Слушаюсь, адъюнкт. Хотите, чтобы я забрал этого морпеха с собой?
– Нет. Мне нужно поговорить с Флаконом. Отправляйся, Кенеб. И спасибо, что был здесь этой ночью.
Выбора-то у меня не оставалось. В дверях он ещё раз оглянулся на карты. Повелитель Волков, Пряха Смерти, Королевы Жизни и Тьмы да ещё Король в Цепях. Повелитель Волков… должно быть, это изморцы.
Нижние боги, думаю, она уже началась.
Жемчуг стоял на парапете стены Паяцева замка, обращённой к гавани, и смотрел на тёмные очертания кораблей имперского флота, что качались на спокойных водах залива. Огромные транспорты, похожие на перекормленных бхедеринов, и дромоны конвоя на флангах, поджарые, точно волки. Коготь прищурился, пытаясь разглядеть посреди флота чужеземные корабли. Громадные, двухкорпусные… внушительные. Похоже, их там немало.
