Как им удалось так быстро сюда добраться? И как Императрица узнала, что они прибудут? На первый вопрос возможен только один ответ – посредством Путей. Однако кто из свиты адъюнкта способен создать Врата такой мощи и ширины? Быстрый Бен? Жемчуг не верил в такое. Этот мерзавец любит свои секреты, он любит притворяться одновременно слабаком и кем-то воистину смертоносным, но подобные игры не впечатляли Жемчуга. Нет, Высший маг Тавор не способен открыть такой огромный разрыв.
Остаются проклятые чужеземцы. И это очень тревожит. Не исключено, что ситуация предоставляет возможность для каких-то упреждающих, скрытных действий. Которые теперь, с прибытием Императрицы, наконец-то становятся вероятными. И целесообразными – поскольку сейчас мы не представляем, кто пришёл к нам, в самое сердце Империи. Чужеземный флот, не встретив никакого сопротивления… подошёл к самой Императрице на расстояние удара.
Похоже, ночь будет насыщенной.
– Жемчуг.
Голос был негромким, но маг, не оборачиваясь, узнал говорящего. Как и то, что если обернётся, увидит, как Императрица Ласиин неодобрительно хмурится. Старые привычки, вот в чём дело. Нет, просто паранойя.
– Добрый вечер, Императрица.
– Это зрелище радует тебя?
Жемчуг скривился:
– Она прибыла. И в общем-то, своевременно для всех заинтересованных лиц.
– И ты с нетерпением ждёшь новой встречи с ней?
– Я некоторое время путешествовал в её компании, Императрица.
– И?
– И, отвечая на ваш вопрос, мне… всё равно.
– Мой адъюнкт не внушает преданности?
– Только не мне, Императрица. И полагаю – не солдатам Четырнадцатой армии.
– Жемчуг, но разве она подводила их? Хоть раз?
– И'гхатан…
Кажущийся бестелесным голос прервал его:
– Не будь дураком. Жемчуг, здесь только ты и я. Нас никто не слышит. Ни один человек не мог предвидеть случившееся в И'гхатане. С учётом всего адъюнкт Тавор действовала надлежащим и даже похвальным образом.
– Хорошо, – произнёс Жемчуг, припоминая ту ночь пожаров – далёкие крики, которые доносились до его палатки – где я прятался, как ребёнок, в злости и боли. – Если не считать того, что смысл меняется в зависимости от восприятия конкретного человека.
– Именно так.
– Адъюнкт Тавор редко выбиралась из происшествий – не важно, насколько благоприятных или удачных – незапятнанной. И нет, я не понимаю, почему так должно быть.
– Наследие Колтейна.
Жемчуг кивнул в темноту. Потом нахмурился. Ага, Императрица, теперь я понимаю…
– Итак, мёртвый герой… лишает мужества. Его имя становится проклятием. Его поступки – ложью.
Нет, будь ты проклята, я был достаточно близко, чтобы знать обратное. Нет.
– Императрица, это не сработает.
– В самом деле?
– Да. Напротив, мы все заражены. Вера и верность исчезают. Всё, что одаряло нас гордостью, становится запятнанным. Малазанская империя лишается героев, а без героев, Императрица, мы сами погубим себя.
– Тебе не хватает веры, Жемчуг.
– Во что именно?
– В эластичность цивилизации.
– Вера, о которой вы говорите, Императрица, больше похожа на упрямое отрицание. Отказ признавать симптомы, поскольку этот путь проще. Самодовольство служит лишь распаду.
– Многие слова можно сказать обо мне, – сказала Ласиин, – но самодовольство не из их числа.
– Простите, Императрица, я не это имел в виду.
– Этот флот катамаранов, – секунду спустя произнесла она, – выглядит довольно зловещим. Ты чувствуешь исходящую от него силу?
– До некоторой степени.
– Не следует ли из их появления, Жемчуг, что, вступив в союз с адъюнктом Тавор, эти чужеземцы ощущают в ней нечто, чего не чувствуем мы?
– Я не представляю себе их мотивов, Императрица, поскольку пока не встречался с ними.
– А ты этого хочешь, Жемчуг?
Как я и ожидал.
– По правде говоря, мне не слишком интересны их мотивы.
– Похоже, теперь тебя вообще мало что интересует, Жемчуг.
И кто же доложил тебе об этом, Императрица? Он молча пожал плечами.
– Флот встаёт на якорь в заливе, – внезапно произнесла Императрица и встала рядом с Жемчугом, её руки в перчатках легли на истёртый камень. – К причалам идут только два корабля. О чём она думает, отдавая такие приказы? И – что важнее – почему эти приказы не отменил адмирал Нок? – в конце концов, сигнальные флаги освещены. В моём распоряжении невозможно ошибиться.
– Императрица, – предположил Жемчуг, – для такого флота не хватит всех причалов гавани. Возможно, корабли будут причаливать в определённом порядке…
– Нет.
Он стоял молча и чувствовал, как по коже стекают капли пота.
– Её первый шаг, – прошептала Императрица, в её тоне слышался оттенок возбуждения, даже какого-то мрачного удовлетворения.
На верхушке башни позади них взвизгнул флюгер, и Жемчуг вздрогнул. О да, в ночь без ветра. Он посмотрел вниз, на город, и увидел факелы на улицах. Искры на труте, слух о прибытии в залив бежит из уст в уста, нетерпеливый, как похоть. Виканцы вернулись, и сейчас собирается толпа… пробуждается ярость.
Вот так, Императрица – если эти корабли нужны тебе у берега, тебе придётся быстро натягивать тросы.
Тебе нужны жертвы, которые сойдут на берег и разожгут пламя.
Она развернулась:
– Следуй за мной.
По проходу вдоль парапета, через пролёт в сам замок. Она шагала уверенно, даже энергично. Между двух завёрнутых в плащи, укрытых капюшонами силуэтов Когтей – он чувствовал, что оба держат Пути открытыми, сила незримо окутывает их скрытые руки.
Длинный, плохо освещённый коридор, брусчатка вспучилась там, где в глубине осела земля, она отмечала огромную трещину, расколовшую весь замок. Однажды всё это проклятое место рухнет в залив – и скатертью дорога. Разумеется, инженеры и маги заверяли всех, что это случится только через полстолетия, если не позже. И очень жаль.
На перекрёстке Императрица свернула налево – о да, она хорошо знала это место. Здесь, много лет назад, она убила Императора и Танцора. Убийство. Если его можно так назвать. Скорее, неосторожное содействие и подстрекательство. Вдоль другого наклонного прохода – и, наконец, к дверям палаты заседаний. Там стояло ещё двое Когтей, при виде них тот, что слева, повернулся и распахнул левую створку двери, так что Императрица прошла в проём, не замедляя шага.
