– Я же говорил, кто-то мутит воду. Будет славно, если ты повстречаешься с этим человеком. Тогда я смогу ткнуть ему в рожу кулак и посмотреть, как он выйдет из затылка. Грязный способ, но быстрый, ублюдок и не такое заслуживает.
– Что ты несёшь? – поинтересовался Банашар.
– Не бери в голову.
– Ну, – с напускной бравадой сказал бывший жрец, – сейчас или никогда. Приходи завтра вечером, и я куплю тебе кувшин малазского тёмного.
– Кстати, ты мне напомнил – похоже, у тебя всегда достаточно монет – как это выходит?
– Храмовая казна, Смелый Зуб.
– Ты утащил деньги из здешнего храма Д'рек?
– Здешнего? Да. Из него и всех прочих, в которых я бывал. Заначил их все в таком месте, где никто, кроме меня, до них не доберётся. Проблема в том, что я чувствую вину всякий раз, когда отщипываю от этой заначки. Я никогда не беру много – в конце концов, какой смысл напрашиваться на ограбление. Но это просто оправдание, которым я пользуюсь. Как я и говорил, чувство вины.
– Так, значит, если тебя этой ночью убьют…
Банашар ухмыльнулся и взмахнул руками:
– Фьють. Всё исчезнет. Навсегда.
– Ловко придумано.
– Хочешь, чтобы я оставил их тебе?
– Худ, нет, конечно! На что мне сундуки монет?
– Сундуки? Дорогой мастер-сержант, скорее, целая комната. В любом случае, увидимся завтра… или нет. И если нет, был рад знакомству, Смелый Зуб.
– Забудь об этом. Завтра, как ты и сказал.
Банашар кивнул, отошёл от стола и начал пробираться к передней двери.
Оставшись за столиком в одиночестве, Смелый Зуб медленно поднял свою кружку и почти прикрыл глаза – для любого человека, стоящего далее двух шагов, глаза казались совсем закрытыми – и потому человек, который поспешно встал и скользнул, как гадюка, за Банашаром, не заметил внимательного взгляда мастер-сержанта. Маленькие глазки мгновение следили за этой личностью, затем Смелый Зуб в три глотка допил свой эль. Потом лохматый здоровяк поднялся, слегка качнувшись, и опёрся рукой о стол.
Пошатываясь, он добрался до Вруна и Гентура, оба подняли на него виноватые и испуганные взгляды – как будто они обсуждали что-то дурное. Смелый Зуб наклонился к ним.
– Слушайте, придурки, – тихо пробормотал он.
– Мы просто ждём Чужеземца, – сказал Врун, широко распахнув глаза. – И всё. Мы никогда…
– Тихо. Посмотрите на того змея на ступеньках у входа – быстро!
– Ага, ушёл, – прищурившись, заметил Гентур. – Змей, так вы сказали. Я бы скорее назвал его…
– И был бы прав. А цель – не кто иной, как Банашар. Ладно, как насчёт застать врасплох Когтя этой ночью? Справитесь – и я буду хорошо о вас думать.
Оба солдата уже вскочили на ноги.
Гентур сплюнул на ладонь и потёр руки.
– Мне раньше такие ночи только снились, – сказал он. – Пошли, Врун. Пока мы его не потеряли.
– Они идут к причалам, – добавил Смелый Зуб. – На север, к Лестнице.
Он следил, как оба солдата заторопились к задней двери. Слишком уж нетерпеливо они побежали.
Врун, мастер-сержант знал это, намного крепче, чем кажется. Да и потом, вряд ли Когтю придёт в голову, что кто-то идёт за ним следом. А в такой толпе… ну, у них не должно быть серьёзных проблем. Солдаты любят убивать убийц…
Кто-то метнул горсть костей в глубине низкого зала.
И Смелый Зуб внезапно вздрогнул.
Должно быть, я размяк.
В собравшейся у причалов толпе было немало хорошо вооружённых людей, хотя до поры оружие пряталось под плотными плащами – пока зачинщики выдвигались на указанные им места. Кто-то обменивался незаметными кивками, кто-то перешёптывался.
Городская стража выстроилась неровной линией, пики нервно дёргались, когда самые бойкие задиры накатывали с насмешками и угрозами.
На кораблях были виканцы.
– И мы хотим до них добраться.
Предатели, все и каждый, а народ должен наказать предателей и тех, кто имеет с ними дело. Разве сама Императрица не прибыла в Паяцев замок? Прибыла, чтобы лично засвидетельствовать гнев Империи.
– Она уже так делала, точно, когда командовала Когтями.
– Не важно, что вы ждёте офицера, дураки, сигналы горят, и мы не глупцы – они призывают тех мерзавцев сойти на берег. Причалить. Высадиться. Поглядите на этих трусов! Они знают, что пришло время ответить за предательство!
– Уж поверьте, мы заполним весь залив головами виканцев – приятное зрелище ждёт нас поутру, верно?
– Нижние боги! Что это?
Целый хор голосов выкрикивает эти или похожие слова, руки подняты, пальцы тычут, взгляды следят за пылающим огненным шаром, который катится через полнеба к западу, оставляя серо-синий дымный хвост, похожий на след угря. Шар растёт быстро, тревожно.
Затем… исчезает – и спустя секунду из-за залива доносится чудовищный грохот, и где-то там возникло, заклубилось облако пара.
– Близко. Треть лиги, как думаешь?
– Ближе.
– Не такой уж сильный удар, однако.
– Должно быть, маленький. Меньше, чем казался.
– Прошёл прямо поверху…
– Это знамение! Знамение!
– Виканская голова. Вы это видели? Это была голова виканца! Послана самими богами!
На мгновение отвлёкшись на огненный шар, который, казалось, упал прямо за заливом, Коготь Сайген Марал заставил себя двинуться дальше. Убийцу радовала набухающая толпа, через которую он пробирался, толпа, которая вновь утихла, но сейчас её предвкушение стало острее.
Толкучка впереди вынудила бывшего жреца замедлить шаг, и это хорошо, поскольку всё уже шло не так, как запланировано. Цель следовало убрать этой ночью у Купа, и Пятерня, вероятно, пробралась в переулок за таверной, дожидаясь, когда Сайген свяжется с ними и сообщит необходимые подробности.
«Указать череп», так они это обычно называли. Идентифицировать цель, прямо здесь, прямо сейчас, лично. Должная награда за недельную слежку за этим дураком – увидеть само убийство. Как бы там ни было, дело обернулось так, что ему придётся нынче ночью самому вымазать руки кровью цели – раз уж решение убрать пьяницу принято.
Подходящее сочетание для двойственной верности Сайгена Марала. Воспитанный с детства среди Когтей Империи – с тех пор, как его в четырнадцать увели от тела матери после Отбраковки среди свечных ведьм в Мышином квартале, много лет назад – он далеко не сразу разочаровался в Императрице, и даже когда его разочарование вышло наружу, никогда бы не отыскал смысл или цель, если бы не мастер-джистал.
Империя прогнила, и Сайген знал, что он не единственный Коготь, который это понял; знал и то, что он далеко не единственный, кто следует приказам мастера-джистала – бóльшая часть Пятерни, спустившейся из Паяцева замка, принадлежала к призрачной «Чёрной перчатке», организации Маллика Рэла. По правде говоря, было невозможно сказать, сколько имперских Когтей переметнулось – каждый агент знал только троих, образуя раздельные ячейки по классической структуре самих Когтей.
