– А, значит, вы сопровождали Императрицу в пути на остров. Ваша обычная должность – офицер дворцовой стражи.
Ринаг откашлялся:
– Совершенно верно, адъюнкт, хотя само собой разумеется, что мои обязанности расширены…
– Ян'тарь, – прервала его адъюнкт, – пожалуйста, приведи Калама Мехара. Я полагаю, он опять на корме.
Она задержала взгляд на капитане, потом спросила его:
– Императрица приказала, чтобы я явилась на встречу одна?
– М-м, она не была столь конкретной…
– Хорошо.
– Простите, адъюнкт. Не была столь конкретной, я сказал, за одним исключением.
– О?
– Да. Высший маг Бен Адаэфон Делат должен оставаться на борту вплоть до последующих распоряжений.
Тавор на мгновение нахмурилась, потом сказала:
– Хорошо.
– Полагаю, я уже упоминал отмену приказа встать на якорь…
– Оставляю это вам, капитан Ринаг, – ответила Тавор, когда на палубе вновь появилась Ян'тарь, с идущим за ней следом Каламом. – Мы воспользуемся вашим эскортом, равно как и «Красными клинками» Кулака Баральты, чтобы обеспечить проход через толпу.
С этими словами, взмахом руки приказав Ян'тарь и убийце следовать за ней, Тавор сошла по трапу.
Ошарашенный капитан смотрел, как адъюнкт и её спутники спускаются на причал. Несколько кратких приказов группе имперских гвардейцев, небрежный жест в сторону Тина Баральты и его солдат, – и оба отряда выстроились по бокам Тавор и двух её спутников. После чего вся компания двинулась к городу.
Ринаг развернулся к Кенебу:
– Кулак?
– Да?
– Ну…
– Дела идут не так, как планировалось, капитан?
Кенеб подошёл ближе и похлопал мужчину по плечу.
– Учитывая обстоятельства, всё могло быть хуже. Поправка. Намного хуже.
– Хватит, – уже злобно огрызнулся Ринаг. – Сейчас я командую Четырнадцатой армией, Кулак Кенеб, и вот мои приказы. Сигнальные флаги адмиралу Ноку. Корабли сопровождения должны немедленно сняться с якоря и отплыть в Унту. Сигнальные флаги чужеземному флоту, он должен встать на якорь вне залива, по эту сторону отмели к северу от Паяцева замка. Их сопроводит лоцманское судно. Последнее: сигнальные флаги транспортам – мы определим последовательность, после чего транспорты группами по пятнадцать судов будут сниматься с якоря и подходить к назначенным причалам. Высадка начнётся при первой же возможности, Кулак. Кроме того, солдаты должны быть безоружны, а их снаряжение упаковано и готово к перевозке.
Кенеб почесал подбородок.
– Кулак Кенеб, почему вы до сих пор стоите здесь?
– Я пытаюсь решить, капитан, с чего начать.
– В каком смысле?
– Не важно, не берите в голову. Прежде всего, даже если вы теперь командуете Четырнадцатой армией, вы не превосходите по званию адмирала Нока. Сигнальте ему всё, что хотите. Он будет делать ровно то, что сочтёт нужным.
– Я получил инструкции от Императрицы…
– Ему потребуется увидеть эти приказы, капитан. Лично. Адмирал очень скрупулёзно относится к протоколу. Я полагаю, вы сказали «приказы»?
– Именно так я и сказал! Хорошо, сигнальте ему подойти!
– Увы, он не подчинится.
– Что?
– Далее, что касается изморцев – чужеземного флота, капитан Ринаг, – единственные приказы, которые они признают в данных обстоятельствах, это их собственные. Обязательно отправьте им ваш запрос, но убедитесь, что это именно запрос. Позаботьтесь, чтобы они не оскорбились – и, поверьте, капитан, вам определённо не захочется, чтобы они оскорбились.
– Вы не оставляете мне иного выбора, Кулак, кроме как освободить вас от командования.
– Простите?
– Я отдал вам распоряжения, а вы по-прежнему стоите здесь…
– Именно в этом и заключается проблема, капитан. Ни один из ваших приказов невозможно выполнить, поскольку их превосходит долг, который не может быть оспорен ни вами, ни даже самой Императрицей.
– О чём вы говорите?
– Капитан, пройдите со мной, пожалуйста, – предложил Кенеб.
Они подошли к форштевню. Неподалёку, в заливе, виднелись силуэты массивных транспортов, походивших на огромных дремлющих зверей.
– Разумеется, – сказал Кенеб, – темнота мешает обзору, и потому вполне естественно, что вы до сих пор не поняли. Но позвольте мне, капитан, привлечь ваше внимание к верхнему сигнальному флагу на тех судах – такому же, как на дромонах адмирала Нока. Буквально через пару мгновений, когда вон то облако минует луну, с благословения Опоннов света будет достаточно. Эдикт, капитан, касающийся самого выживания. Похоже, вы забыли, что Четырнадцатая армия и имперский флот прибыли сюда из Семи Городов.
Облако скользнуло мимо размытой, подёрнутой дымкой луны, и Ринагу хватило света, чтобы увидеть волны, суда и флаги. У капитана перехватило дыхание.
– Нижние боги, – прошептал он.
– А Семь Городов, – спокойным тоном продолжил Кенеб, – поразил самый заразный мор. Который, как вы теперь видите, мы ненамеренно привезли с собой. Теперь, капитан, вы понимаете, почему мы не можем выполнить ваши распоряжения?
Мужчина обернулся к нему, в его глазах плескались ужас и паника.
– А этот проклятый корабль? – хрипло спросил он. – И тот, второй, который сейчас причалил? Кулак Кенеб…
– Они оба безопасны, капитан, как и тот, с которого высадились «Красные клинки». В противном случае мы бы здесь не швартовались. В любом случае, все суда связываются только и исключительно сигнальными флагами. По очевидным причинам. Полагаю, если вы считаете, что Императрица в любом случае будет настаивать на нашей высадке – даже если наше присутствие неизбежно приведёт к массовой гибели людей здесь, на острове Малазе, а затем и на континенте – вы можете настоять на отмене нашего решения, продиктованного состраданием и милосердием. После этого имя капитана Ринага, несомненно, станет легендарным – по крайней мере, среди поклоняющихся Полиэли – во всём можно увидеть положительные стороны, не так ли?
Группа приближалась к воинственной толпе, перегораживающей улицы города. Калам ослабил в ножнах длинные ножи. Обернувшись, он обнаружил, что идёт рядом с капитаном Лостарой Йил, которая выглядела не слишком радостной.
– Рекомендую вам всем обнажить оружие, – сказал ей убийца. – Этого должно хватить, чтобы они отступили.
Женщина хмыкнула:
– Пока они не начнут швыряться камнями.
– Вряд ли. Мы направляемся к Императрице, а не к ним. Эти люди жаждут впиться зубами в тех, кто остался на транспортах. В виканцев. В хундрильских «Выжженных слёз».
