Обеими руками ухватил за предплечье, потянул назад и тут же вбок – охотник пытался контратаковать ножом снизу вверх, но этот удар Калам отбил коленом. Безжалостным рывком он вывихнул руку убийцы и тут же с силой толкнул назад, так что кость скрежетнула, воткнувшись в повреждённую суставную ямку – человек заорал от боли. Калам выпустил руку, обхватил Когтя за голову с двух сторон и, слегка привстав, нажал – всем весом, всей силой, вжимая того в крышу лицом.
Удар, громкий треск, и внезапно вся крыша принялась оседать – старые прогнившие потолочные балки начали лопаться, осыпая всё вокруг извёсткой и штукатуркой.
Выругавшись, Калам перекатился через противника – лицо которого по-прежнему оставалось впечатанным в крышу в луже пузырящейся крови, – и разглядел в расширяющейся трещине тёмное помещение внизу. Он скользнул вперёд…
Пора уходить.
Жемчуг стоял и смотрел на происходящее, от трещины в крыше его отделало шагов десять. Он был потрясён, не верил собственным глазам. Повсюду валялись трупы. Лучшие убийцы Малазанской империи. Он перерезал их всех. Просто… перерезал. И в сердце вселился ужас – новое, непривычное ощущение, наполнявшее его дрожащей слабостью.
Он смотрел, как Калам Мехар, истекающий кровью, безоружный, подтягивается на руках, чтобы добраться до провала в крыше. И Жемчуг закатал левый рукав, протянул руку, нацелился и сделал выстрел.
Болт вонзился Каламу в левый бок, под вытянутую руку. Тот коротко застонал, сполз вперёд, рухнул вниз и пропал из вида.
Мне очень жаль, Калам Мехар. Но ты… я не могу примириться… с твоим существованием. Не могу…
Он двинулся вперёд вместе с единственный уцелевшим из двух Пятерней и подобрал длинные ножи Калама.
Мои… трофеи.
Он повернулся к Когтю.
– Найди остальных.
– А как же Калам…
– С ним покончено. Собери Пятерни здесь, в Мышатнике. Нам пора навестить центральный порт. Если адъюнкт туда всё-таки доберётся, что ж, придётся добивать её там.
– Будет исполнено, Глава Когтей.
Глава Когтей. Да. Ваша воля исполнена, императрица Ласиин. Да, он мёртв. Пал от моей руки. Мне нет равных в Малазанской империи.
С кого он начнёт?
Маллик Рэл.
Корболо Дом.
Ни один из вас не доживёт до рассвета. Клянусь.
Убийца, подошедший к краю пролома, посмотрел вниз.
– Я его не вижу, Глава Когтей.
– Уполз издыхать, – отозвался Жемчуг. – Картульский паральт.
Тот резко обернулся, уставился как громом поражённый.
– Не змеиный яд? Паучий?.. Боги нижнего мира!
Да, самая мучительная, продолжительная агония из всех возможных. И на острове не осталось ни одного жреца, способного справиться с этой отравой.
Два ножа лязгнули, упав на крышу. Жемчуг посмотрел в недоумении.
– В чём дело? – спросил он.
Убийца смотрел на него в упор.
– Довольно. Сколько ещё бесчестья ты принесёшь Когтям? Я с тобой дела иметь не хочу. – Он развернулся, чтобы уйти. – Сам выясняй, где адъюнкт, Жемчуг. Натрави на неё своих пауков, мать твою…
Жемчуг вскинул правую руку, и второй арбалетный болт просвистел через крышу. Воткнулся в точности промеж лопаток. Коготь рухнул наземь, отчаянно размахивая руками.
– К сожалению, это был белый паральт. Он действует куда быстрее.
Наконец-то. Как он с самого начала и планировал – никаких свидетелей. Пришла пора собирать оставшиеся Пятерни.
Он сожалел, что вышло именно так, а не иначе. Всё это. Но сейчас рождалась новая Малазанская империя, с новыми правилами. И эти правила меня вполне устраивают. Ещё бы – ведь у меня не осталось ничего своего. И никого…
Закрыв глаза, Скрипач отложил инструмент в сторону. Он ничего не сказал, потому что говорить было нечего. То, что недавно владело им без остатка, ушло, музыка вытекла из его рук, из головы, из сердца. Он ощущал внутри незаполнимую пустоту, душа казалась обезвоженной, лишённой жизни. Он знал, что будет именно так, но это знание не уменьшало боль утраты и не усиливало её – просто ложилось бременем на плечи. Ещё одним бременем.
Снизу с улицы донеслись вопли, дверь разлетелась в щепы.
Смелый Зуб поднял голову, промокнул глаза.
Тяжёлая поступь на лестнице.
Геслер взял со стола кувшин с вином и медленно наполнил кружки заново. К хлебу никто не прикоснулся.
Топающие шаги в коридоре приближались неторопливо. Кто-то шёл, запинаясь, волоча ноги.
И встал перед дверью мастер-сержанта.
Послушались мощные удары, треск дерева, как будто с той стороны скреблись острые когти.
Геслер поднялся и подошёл.
На глазах у Скрипача сержант открыл дверь, постоял перед ней какое-то время в полной неподвижности, глядя на того, кто был в коридоре, затем обернулся:
– Ураган, это к тебе.
Гигант не спеша поднялся с места, а Геслер как ни в чём не бывало вернулся и вновь уселся на свой стул.
В проходе появилась фигура. Широкие плечи, потрёпанный мокрый меховой плащ. Ничего не выражающее лицо с кожей красно-коричневого оттенка, туго натянутой на выпирающих костях. Провалы глазниц. Длинные руки, висящие по бокам. Брови Скрипача поползли вверх. Т'лан имасс.
Ураган прокашлялся.
– Легана Брид. – Голос звучал до странного сипло.
Существо ответило, и звук был такой, словно заскрежетали могильные камни:
– Я пришёл за своим мечом, смертный.
Геслер, развалившийся на стуле, потянулся за кружкой.
– Долгая была прогулка, и мокрая, да, Брид?
Голова со скрипом повернулась в его сторону, но т'лан имасс ничего не сказал.
Взяв кремнёвый меч, Ураган вернулся к Легане Бриду.
– Ты сколько народу внизу напугал, – заметил он.
– Вы, смертные, слишком впечатлительные.
Морпех протянул меч, держа его плашмя.
– Не очень-то ты торопился из своего портала.
Легана Брид забрал оружие.
– Мало что бывает таким простым, как кажется, Кованый щит. Носи боль в своём сердце и помни: твои дела в этом мире ещё далеки от завершения.
Скрипач через стол покосился на Смелого Зуба. Кованый щит? Мастер-сержант лишь покачал головой в ответ.
Легана Брид внимательно рассматривал меч, сжимая его в костяных руках.
– Он поцарапан.
– Что? Хм, но я же… а, ну да…
– Юмор вышел из употребления. – С этими словами т'лан имасс повернулся, чтобы уйти.
