– О, боги, – прошептала Лостара, – тут же, наверное, тысяча трупов.
– Да. Но смотри, ты должна это увидеть.
Он указал направо, в сторону реки.
– Что?
– Ой.
Свищ протянул руку и положил ладонь ей на предплечье.
И в один миг всё вокруг изменилось – будто новое освещение – сияние вокруг одинокого тела, слишком далеко, чтобы разглядеть как следует…
– Ян'тарь, – проговорил Свищ. – Только мы с тобой можем увидеть. Так что смотри, Лостара. Смотри.
Золотое сияние набирало силу, поднималось от тела. Слабый ветерок коснулся Лостары и Свища, уже знакомый, напоённый запахом трав саванны, тёплый, сухой.
– Она долгое время пробыла с нами, – прошептал Свищ. – Использовала Ян'тарь. Много. Не было выбора. Четырнадцатая – она идёт на войну, а мы идём с ней. Должны.
Теперь над телом проявилась присевшая фигура. Высокая, покрытая шерстью самка. Ни одежды, ни каких-либо украшений.
Лостара увидела, как т'лан имасс, который стоял в тридцати с лишним шагах от видения, повернулся и пристально посмотрел на неё. А затем, склонив голову, неупокоенный воин медленно опустился на одно колено.
– Ты же вроде сказал, что только мы можем это увидеть, Свищ.
– Ошибся. Рядом с ней такое бывает.
– Кто… что она?
– Эрес'аль. Лостара, ты не должна говорить об этом адъюнкту. Никогда.
Она нахмурилась:
– Ещё один треклятый секрет, который нужно от неё скрыть.
– Всего два, – возразил Свищ. – Ты справишься.
Лостара подняла глаза на мальчика.
– Два, говоришь?
Свищ кивнул:
– Да, про её сестру. Этот и тот. Никогда не рассказывай.
– Ну, это легко, – сказала Лостара, поднимаясь. – Я с ними не пойду.
– Нет, пойдёшь. Смотри! Смотри на Эрес'аль!
Странная самка склонила голову над телом Ян'тарь.
– Что она делает?
– Целует. В лоб. В знак благодарности.
Видение вновь выпрямилось, принюхалось, а затем расплылось, исчезло.
– Ой! – воскликнул Свищ, но больше ничего не добавил, а только взял её ладонь в свои. – Лостара. Адъюнкт потеряла Ян'тарь. Ты должна занять её место…
– Хватит с меня возлюбленных – мужчин или женщин…
– Нет, не это место. Просто… быть рядом. Ты должна. Она не сумеет это сделать одна.
– Что сделать?!
– Нам нужно идти – нет, не туда. К Мышиному причалу.
– Свищ… они поднимают якорь!
– Это не важно! Идём!
Смрад оттолкнул Скрипача и опустился на колени рядом с телом Тавор. Положил ладонь на её грязный лоб, затем отдёрнул.
– Худов дух! Я ей не нужен. – Целитель отступил, качая головой. – Треклятый отатарал – никогда не мог понять то, что он с людьми делает…
Глаза Тавор открылись. В следующий миг она с трудом села, затем приняла руку Скрипача, который помог ей подняться на ноги.
«Пенный волк» качнулся прочь от мола. «Силанда» уже отошла дальше, вёсла выдвинулись и скользнули в воду.
Моргая, адъюнкт огляделась, затем повернулась к Скрипачу:
– Сержант, где Флакон?
– Не знаю. Так и не вернулся. Похоже, Быстрого Бена мы тоже потеряли. И Калама.
Услышав последнее имя, она вздрогнула. Но Скрипач уже знал. Игра…
– Адъюнкт…
– Я никогда не видела, чтобы человек дрался так, как он, – проговорила Тавор. – Он и Ян'тарь – прорубились через весь город…
– Адъюнкт. Сигналят с других кораблей. Куда мы пойдём?
Но она отвернулась:
– Флакон… мы проиграли, сержант. Он должен был забрать одного человека.
– Человека? Какого?
– Теперь уже не важно. Мы проиграли.
Ради этого? Все погибшие, все павшие этой ночью – ради одного человека?
– Адъюнкт, можем подождать здесь в бухте до рассвета, послать подразделение на розыски в город…
– Нет. Конвой адмирала Нока получит приказ потопить транспорты – изморцы вмешаются, и будут новые жертвы. Мы должны уходить.
– Они могут попытаться нас догнать…
– Но не найдут. Адмирал заверил меня в своей полной некомпетентности.
– Так что, сигналим остальным поднимать якорь и ставить паруса?
– Да.
Кто-то из матросов закричал:
– Корабль подходит по правому борту!
Скрипач последовал за Тавор к планширю. Там уже стоял Кулак Кенеб.
Им наперерез шло небольшое судно. На носу возник фонарь, мигнул несколько раз.
– Они хотят высадить пассажиров, – выкрикнул вперёдсмотрящий.
Корабль подошёл борт в борт, так что доски обшивки заскрипели и заскрежетали друг о друга. Перебросили лини, вниз полетели, разворачиваясь, верёвочные лестницы.
Скрипач кивнул.
– Флакон. – Затем он нахмурился. – Вы же вроде сказали, мол, один человек – а этот дурень два десятка с собой притащил!
Но первым через планширь перебрался Свищ. И радостно улыбнулся.
– Привет, отец, – сказал он, когда Кенеб подхватил мальчика и поставил на палубу. – Я привёл капитана Лостару Йил. А Флакон привёл много народу…
В этот момент на палубу спрыгнул незнакомец, замер, уперев руки в бока, огляделся.
– Ну и бардак, – протянул он.
Стоило ему заговорить, Скрипач шагнул вперёд:
– Картерон Краст! Я думал, вы…
– Нет здесь никого с таким именем, – прорычал тот и положил ладонь на рукоять ножа за поясом.
Скрипач отступил на шаг.
Следом на палубу посыпались другие люди – все незнакомые: первым – здоровяк с невыразительным лицом, осторожным взглядом и увитыми старыми шрамами и рубцами запястьями. Шрамами, которые Скрипач узнал. Сержант уже открыл рот, когда Краст – который сказал, что он не Краст – заговорил:
– Ты тут адъюнкт Тавор? Значит, так, с вас шестнадцать золотых империалов за доставку этой кучи недоумков на судно.
– Хорошо.
– Так раскошеливайся, потому что мы не собираемся торчать в этой треклятой бухте дольше, чем нужно.
Тавор обернулась к Кенебу.
– Кулак, идите к сундуку с казной легиона и отсчитайте двести золотых империалов.
– Я сказал шестнадцать…
– Двести, – отрезала адъюнкт.
