Пригнувшись, они подобрались к тому месту, где он обычно стоял.
А потом голос слева проскрежетал:
– Вы двое дышите слишком громко.
Айстара взвизгнула от огорчения и вскочила:
– Это всё Стет! Я вообще не дышала! Я такая же, как ты!
Она подбежала к могучей фигуре т'лан имасса, который стоял, опершись стеной на стену ущелья. А потом бросилась на него и обняла руками за талию.
Тёмный, пустой взор Онрака остановился на ней. А потом иссохшая рука, которая не держала меч, поднялась и осторожно потрепала девочку по голове.
– Теперь ты дышишь, – сказал неупокоенный воин.
– А ты воняешь пылью и чем похуже!
Стет прошёл на два шага за пост Онрака и забрался на валун, а затем прищурился, вглядываясь во мрак.
– Я сегодня видел крысу, – сообщил он. – Две стрелы в неё выпустил. Одна даже рядом прошла. Совсем рядом.
– Спускайся оттуда, – сказал т'лан имасс, размыкая объятия девочки. – Так ты готовая мишень.
– Никто уже не приходит, Онрак, – буркнул мальчик, обернувшись к неупокоенному воину. – Они сдались – мы для них слишком злобные. Мама говорила, что пора уходить…
Стрела вонзилась ему в голову, прошила кость у виска, и мальчика крутануло на месте, так что ноги соскользнули с валуна, а потом, точно тряпичная кукла, Стет повалился на землю.
Айстара пронзительно закричала, и её крик зазвенел по всей длине ущелья, а Онрак оттолкнул девочку себе за спину и сказал:
– Беги. Назад, оставайся у стены. Беги.
Стрелы засвистели в расселине, два вонзились в Онрака, подняв небольшие облачка пыли. Он вытащил их и бросил на землю, шагнул вперёд, ухватив меч обеими руками.
Лицо Миналы казалось постаревшим, вытянулось от долгих дней и ночей тревог и страха, беспощадного ожидания, необходимости смотреть на своих приёмных детей и видеть в них лишь солдат, которые научились убивать, научились видеть, как умирают их товарищи.
И всё – чтобы защитить пустующий трон.
Трулл Сэнгар понимал бессмысленную иронию этой битвы. Призрак заявил притязания на Первый Престол, тень, столь выцветшая из этого мира, что на её фоне даже т'лан имассы казались полнокровными созданиями. Призрак, бог, тонкий, как паутина, узор желаний, собственничества и коварства – вот какое существо захватило этот трон, власть над всеми т'лан имассами, и теперь хочет удержать его, спасти от вторжения.
Где-то остались ещё сломанные т'лан имассы, которые хотели узурпировать эту власть, захватить Первый Престол, чтобы передать его Увечному Богу – силе, которая сковала ныне всех тисте эдуров. Увечному Богу, который дал Руладу меч, связанный ужасным проклятием. Но этому падшему существу мало было армии эдуров. Мало армии летэрийцев. Нет, он хотел заполучить ещё и т'лан имассов.
И мы его остановим, этого Увечного Бога. Всё наше жалкое войско.
Онрак обещал, что с битвой наконец придёт гнев. Но Трулл знал, что гнева не хватит, как не хватит и того, что он сам чувствовал: отчаяния. Не хватит ни острого страха Миналы, ни каменной бесчувственности Монока Охема и Ибры Голана – все они обречены. Вот так компания.
Он отвёл взгляд от Миналы, покосился на Монока Охема, который неподвижно стоял под аркой, которая вела в тронный зал. Заклинатель костей не шевельнулся ни разу за три, по меньшей мере, цикла сна и бодрствования. Серебристый мех шкуры у него на плечах поблёскивал в свете фонарей. Затем на глазах Трулла мёртвая голова вдруг чуть шевельнулась.
Ну…
Детский крик, который эхом подхватило ущелье, заставил Трулла Сэнгара вскочить на ноги. Его копьё стояло у стены. Подхватив оружие одной рукой, эдур бросился на крик.
Внезапно появилась Айстара, бежала раскинув руки, лицо – белее мела.
– Стет умер! Его убили! Он умер…
А потом перед девочкой возникла Минала, обхватила её, сжала в объятиях, затем развернулась:
– Панек! Собирай солдат!
Вторую линию обороны, на полпути между постом Онрака и главным лагерем, удерживал Ибра Голан, и его т'лан имассы повернулись, когда подошёл Трулл Сэнгар.
– Онрак сражается, – сказал Ибра Голан. – Чтобы задержать их наступление. На этот раз много тисте эдуров. И людей. Среди них шаман, эдур, вооружённый силой Хаоса. На этот раз, Трулл Сэнгар, они твёрдо намерены захватить Первый Престол.
Теперь уже послышались звуки боя. Онрак, один против множества сородичей Трулла. И против треклятого колдуна.
– Так зови сюда Монока Охема! Если этот колдун решит пустить волну чародейства, нам конец.
– Тебе, возможно…
– Та не понимаешь, мешок с костями! Чары Хаоса! Нужно убить этого ублюдка!
И Трулл двинулся вперёд, оставив позади Ибру Голана.
Альрада Ан видел, как трое его воинов пали под ударами огромного каменного меча т'лан имасса – и неупокоенный ублюдок ещё даже на шаг не отступил из узкого бутылочного горлышка посреди ущелья. Альрада Ан повернулся к Сатбаро Рангару:
– Нужно отогнать эту тварь! Она не устанет – может вечно держать эту позицию!
Рядом возник Таралак Вид:
– Пошли против неё Икария!
– Ягг – пуст, – презрительно бросил колдун. – Отзови своих воинов, Альрада Ан. И прикажи летэрийцам опустить луки – не хочу получить случайную стрелу в спину.
С этими словами Сатбаро Рангар двинулся вперёд.
И Альрада Ан увидел фигуру, возникшую позади т'лан имасса, фигуру с копьём – высокую, скрытую тенью, но… знакомый силуэт, текучие движения – он увидел как стрела просвистела над плечом нежити, и древко копья метнулось, чтоб отбить её в сторону.
Нет. Быть не может. Я ошибся.
– Сатбаро!
Т'лан имасс вдруг оставил свою позицию, отступил во тьму, а потом обе фигуры вместе скрылись в ущелье…
Сатбаро Рангар доковылял до «бутылочного горлышка», вокруг колдуна набухала мощь, поднималась волна, пронизанная блестящими, серебристыми прожилками. Влажный камень в стенах расселины начал трещать и лопаться, странный звук, будто вода хлынула рекой.
Большой слой камня рядом с узким проёмом вдруг развернулся и обрушился на землю.
Чародейство взметнулось выше, развернулось, потекло в стороны, а затем нависло над головой Сатбаро Рангара, замерло волной, что гремела и шипела, точно тысяча змей.
Альрада Ан шагнул вперёд:
– Сатбаро! Постой!
Но колдун не обратил на него внимания, и рокочущая волна магии хлынула в узкий проём, выжигая себе путь вглубь…
…и вдруг разбилась.
Взрывная волна отбросила Альраду Ана на три шага назад, жар ударил в грудь, словно кулак.
