Она вздохнула.
– Прищур, всё сложно. Я уже намекала, что у меня есть прошлое. Правда в том, что я любила его слишком сильно и не могла допустить, чтобы он погрузился так глубоко в мою жизнь, в то, кем я была – и кто я есть до сих пор. Он заслуживает лучшей доли.
– Женщина, ты безмозглая дура. Посмотри на меня. Я одинок. Было время, меня всё устраивало, я не хотел ничего менять. А потом как-то утром проснулся – и было поздно. Теперь только одиночество дарует мне покой, но этот покой не назовёшь приятным. Вы двое любили друг друга – ты хоть представляешь, какая это редкость и ценность? Ты сломала себя и, похоже, его заодно. Послушай меня, Апсалар, – ступай и найди его. Найди и ухватись за него… и кстати, у кого тут ещё воспалённое самолюбие? Видишь, как бывает, когда уверен, что перемены могут прийти только с одной стороны.
Сердце её колотилось отчаянно. Она не могла выдавить ни слова, все возражения рассыпались в прах, каждое отрицание истаивало прежде, чем успевало родиться. Испарина стыла на коже.
Прищур отвернулся.
– Нижние боги, это же надо, настоящий разговор. Столько остроты, столько жизни… я и забыл. Пойду вниз – голова занемела. – Он помолчал. – Больше со мной говорить ты небось не захочешь? Так чтобы просто Прищур и Апсалар, у которых нет ничего общего, кроме того, что они ничего друг о друге не знают?
С большим трудом ей удалось кивнуть.
– Я была бы… этому рада, Прищур.
– Хорошо.
Она услышала, как за спиной затихают его шаги. Бедняга. Он правильно сделал, что лишил жизни Колтейна. Никто не ставит ему это в вину. Но сам себе он, очевидно, этого до сих пор не простил.
Спустившись в трюм, Прищур на мгновение замешкался, придерживаясь обеими руками за верёвочные поручни, натянутые по бокам крутых ступеней. Да, он мог бы сказать и больше, но кто бы предположил, что пройти сквозь её защиту окажется настолько просто. Он не ожидал увидеть её такой… уязвимой.
Воистину, от женщины, которая была одержима божеством, стоило ожидать иного. Я думал, она крепче.
– Апсалар.
Голос она узнала, поэтому и не подумала оборачиваться.
– Привет, Котильон.
Бог подошёл ближе, опёрся о борт с ней рядом.
– Непросто оказалось тебя найти.
– Ты меня удивляешь. Я же выполняю твоё поручение, в конце концов.
– В сердце Малазанской империи. Такого развития событий мы не предвидели.
– Жертвы не всегда сидят смирно в ожидании ножа. Даже ничего не подозревая, они способны многое переменить.
Какое-то время он не произносил ни слова, и Апсалар вновь ощутила нарастающее напряжение внутри. В приглушённом лунном свете лицо его выглядело усталым, глаза – когда он на неё посмотрел, – показались воспалёнными.
– Апсалар. Я был… слишком самодоволен.
– Котильон, у тебя множество качеств, но самодовольство в список не входит.
– Беспечен, в таком случае. Случилось кое-что – довольно сложно теперь свести всё воедино. Как если бы все важные детали сбросили в илистый пруд, и я шарю там наполовину вслепую, не понимая толком, что именно пытаюсь найти.
– Резчик.
Он кивнул:
– Произошло нападение. Засада, как мне кажется… даже воспоминания, оставшиеся в земле, где пролилась кровь, оказались обрывочными, и я мало что сумел прочитать.
Что там было? Ей хотелось задать этот вопрос. Поторопить его. Он слишком медлил, осторожничал… нет, он не просто тянет – он колеблется…
– Поблизости есть небольшое поселение… его жители потом убирали тела.
– Он мёртв.
– Не знаю. Трупов не было, если не считать лошадей. Одна могила – но кто-то вскрыл её и похитил тело… и нет, я понятия не имею, зачем это кому-то понадобилось. В любом случае, я утратил связь с Резчиком, и это тревожит меня сильнее, чем всё остальное.
– Утратил связь, – без всякого выражения повторила она. – Тогда он мёртв, Котильон.
– Честное слово, не знаю. Однако есть две вещи, которые мне известны наверняка. Ты хочешь их услышать?
– Это важно?
– Тебе решать.
– Тогда говори.
– Одна из женщин, Скиллара…
– Да.
– Она родила ребёнка – до родов дожила, по крайней мере, и младенец остался в деревне.
– Это хорошо. Что ещё?
– Геборик Лёгкая Рука мёртв.
На этих словах она повернулась – но не к нему, а от него, и какое-то время смотрела на море и на тусклую луну вдалеке.
– Призрачные Руки.
– Да. Сила – аура – этого старика… она полыхала зелёным пламенем, отдавала дикой яростью Трича. Её невозможно, немыслимо было спутать с чем бы то ни было…
– А теперь она пропала.
– Да.
– Была ещё одна женщина, совсем молоденькая.
– Да. Мы оба её искали, я и Престол Тени. Как оказалось, я знаю, где она живёт, и она в самом деле именно там, где она нам была нужна, с единственной – ключевой – разницей…
– Её контролируете не вы с Престолом Тени.
– Ведём, а не контролируем… мы не настолько самоуверенны, Апсалар, чтобы претендовать на контроль. К несчастью, то же самого нельзя сказать о её новом хозяине. Увечном Боге. – Он немного поколебался. – Фелисин Младшая – это Возрождённая Ша'ик.
Апсалар кивнула:
– Как меч, убивающий своего создателя… справедливость описывает собственные круги.
– Справедливость? Во имя Бездны, Апсалар, справедливость не имеет к этому ни малейшего отношения.
– Разве? – Она вновь повернулась к нему лицом. – Я отослала Резчика прочь из страха, что он погибнет, если останется со мной. Я прогнала его, и это его погубило. Ты пытался использовать Фелисин Младшую, а теперь она оказалась пешкой в руке другого бога. Тричу хотелось найти себе Дестрианта, чтобы тот вверг своих последователей в войну, но Геборика прикончили, и он ровным счётом ничего не добился. Как тигрёнок, которому размозжили череп, – вся сила, весь потенциал ушёл в песок. Скажи мне, Котильон, какое поручение ты дал Резчику?
Он не ответил.
– Ты велел ему защищать Фелисин Младшую, верно? И он потерпел неудачу. Жив ли он? Ради его же блага, надеюсь, что нет.
– Ты это не всерьёз, Апсалар.
Она прикрыла глаза. Нет, я это не всерьёз. Боги, что же мне делать… со всей этой болью? Что делать?
Котильон медленно поднял руку, потянулся – без чёрной кожаной перчатки – и бережно провёл по щеке. Она ощутила, как его пальцы скользнули по коже, почувствовала холодок на том месте, где он стёр слезинку. Слезинку, которой она даже не заметила.
