– Почему они пощадили тебя? – спросил Касноф.
– Разве это пощада? – парировала Лейла.
Капитан облизал губы. Было видно: он уже решил, как поступит с кораблем, и теперь раздумывает, как поступить с ней. «Медные воры» милосердием не славились.
– Бализ, – позвал один из пиратов, с кожей темнее, чем у остальных. Он схватил капитана за плечо и что-то зашептал на ухо. Лайла различала отдельные приглушенные слова. «Лондонцы»… «Богатые»… и «Выкуп». Губы капитана медленно растянулись в улыбке.
– Анеш, – кивнул он. И крикнул команде: – Поднять паруса! Курс на юго-запад!
Люди одобрительно загудели.
– Миледи, – Касноф повел Лайлу к трапу, – у вас была тяжелая ночь. Позвольте проводить вас в мою каюту, там вам будет удобнее.
За спиной она услышала скрип открываемого бочонка, забулькал эль. Улыбнувшись, она последовала за капитаном.
К счастью, Касноф не стал задерживаться в каюте.
Он проводил ее и сразу исчез, заперев за собой дверь. Веревки у нее на руках так и не развязал. По пути, под палубой, им встретились только трое, и Лайлу это порадовало. Значит, на борту «Медного вора» пятнадцать человек.
Лайла села на край капитанской кровати и досчитала до десяти, потом до двадцати, тридцати. Наверху слышались шаги. Корабль отправился в погоню за ее уходящим судном. Они даже не дали себе труда обыскать ее – какая самонадеянность! Она извлекла из сапога нож, хорошо отработанным движением раскрыла его в руке и перерезала веревки. Растерла запястья, мурлыча песенку-шанти про Саруса – призрака, который по ночам преследует корабли, сбившиеся с пути.
«Как нам узнать, когда явится Сарус?
Явится, явится, он уже тут…»
Лайла схватила подол обеими руками и дернула. Юбка оторвалась, и под ней обнаружились плотные черные брюки, заправленные в сапоги. Над коленями висели два ножа в ножнах. Одним из них она перерезала ленты корсета на спине. Теперь хоть можно свободно вздохнуть.
«Ветер утихнет, но шум его рядом,
В ушах, в голове, и в костях, и в крови…»
Она бросила зеленую юбку на кровать и разрезала от подола до рваного пояса. Среди шелковых складок было спрятано с полдюжины тонких палочек – они могли сойти за фижмы
[1] и немного походили на факелы, но не были ни тем, ни другим. Лайла сунула нож обратно в сапог и извлекла тоненькие конусы.
«Штиль на воде, но корабль одинокий
Движется вдаль, уплывает во тьму…»
Над головой раздался грохот, будто уронили что-то тяжелое. Потом еще и еще раз – эль брал свое. Она достала кусок черной материи, натерла с одной стороны углем и повязала на лицо.
«Звезды с луною испуганно скрылись,
Ведь темнота далеко не пуста,
Да-да, темнота не пуста…»
Напоследок Лайла извлекла из складок зеленой юбки черную кожаную маску. Она была совсем простая, если не считать рогов, которые изгибались над головой со странным, пугающим изяществом. Лайла завязала маску на затылке.
«Как нам узнать, когда явится Сарус?
Явится, явится, он уже тут…»
В углу капитанской каюты висело зеркало, потускневшее от времени. Она как раз смотрелась в него, когда на лестнице послышались шаги.
«Он тихою тенью на палубу ступит,
Его не увидит никто…»
Лайла улыбнулась под маской. Потом обернулась и прижалась спиной к стене. Через мгновение дверь распахнулась, но было уже поздно.
Она стукнула палочкой о дерево, как факелом, но вместо яркого света оттуда повалили густые клубы дыма. Она швырнула дымящийся конус в каюту, и кто-то споткнулся, закашлялся и, надышавшись отравленным дымом, попадал на пол.
Минус два, подумала Лайла, перешагивая через тела.
Осталось тринадцать.
II
За штурвалом никого не было.
Оставшийся без управления корабль повернулся боком к волнам и сильно накренился. Волны били его в борт и жестоко раскачивали.
Когда Лайла была на полпути к трапу, на нее налетел первый пират. Он был огромен, но двигался медленно – отчасти от эля, отчасти от растворенного в нем снадобья. Лайла легко увернулась и врезала ему ногой в грудь. Он отлетел к стене так, что хрустнули кости, застонал и осел на дощатую палубу. Выругался, но договорить не успел – носок ее сапога встретился с его челюстью. Его голова дернулась вбок, потом тяжело опустилась на грудь.
Осталось двенадцать.
Над головой снова застучали шаги. Она запалила конус и бросила его навстречу гостям. С лестницы скатились еще трое. Первый увидел клубы дыма и попятился, но второй и третий невольно преградили ему путь к отступлению, и через минуту все трое катались по полу, кашляя и хватая воздух ртом.
Осталось девять.
Лайла ткнула сапогом ближайшего пирата, перешагнула и поднялась по трапу. На краю палубы, скрытая в темноте, она осмотрелась. Не обнаружив признаков жизни, стянула с лица тряпку с угольной пропиткой и глубоко вдохнула, набирая полную грудь свежего зимнего воздуха. Потом шагнула в ночь.
На палубе валялись тела. Она шла и считала, вычитая результат из общего числа пиратов на борту.
Восемь.
Семь.
Шесть.
Пять.
Четыре.
Три.
Два.
Лайла постояла, обвела их глазами. Потом возле поручней что-то шевельнулось. Она вытащила нож – один из любимых, широкое лезвие и волнистая гарда, закрывающая пальцы – и, напевая, шагнула к копошащейся фигуре.
«Как нам узнать, когда явится Сарус?
Явится, явится, он уже тут…»
Человек полз по палубе на четвереньках, его лицо опухло от отравленного эля. Сначала Лайла его не узнала. Потом он поднял голову – это был тот самый, что тащил ее на борт. С блудливыми руками. Тот, что лопотал о ее мягких местечках.
– Чертова сука, – пробормотал он по-арнезийски. Понять его было непросто – мешал хриплый кашель. Снадобье было не смертельным. По крайней мере, в малых дозах, но, подсыпая его в бочонок, она меньше всего думала об осторожности. От него набухали вены и горло сжималось, лишая тело кислорода, пока жертва не теряла сознание.
Глядя сверху вниз на опухшего, посиневшего пирата, слыша его хриплое прерывистое дыхание, она предположила, что, может быть, немножко перестаралась. Он пытался встать на ноги, и никак не мог. Лайла схватила его за шиворот и рывком приподняла.
– Как ты меня назвал? – переспросила она.
