Поднимаясь по лестнице, Лайла достала бутылочку вина, похищенную не в таверне и не на рынке – она прекрасно знала, что воровать из охраняемых лавок нельзя, – а из личных запасов Алукарда на «Шпиле».
Ее комната и капитанская были расположены друг напротив друга, лицом к лицу, как два дуэлянта. И это правильно. Но, поднявшись, она остановилась между двумя дверьми и задалась вопросом: какую открыть?
Лайла замешкалась в коридоре.
Она и сама не понимала, почему ее тянуло в его комнату больше, чем в свою собственную. Может, потому, что, впервые вернувшись в этот город, такой чужой и такой знакомый, она не могла усидеть на месте. Может, потому, что стремилась скользнуть обратно в привычную легкость английского языка. Может, хотела расспросить Алукарда о турнире и о его в нем участии. А может, просто по привычке. В конце концов, они провели много ночей за бутылкой вина у магического огня, выпытывая секреты друг друга и не раскрывая своих собственных. Неужели она так привыкла к этому танцу и теперь скучает по нему?
«Брось», – велела она себе. Пустая трата времени – стоять тут и размышлять о всяких пустяках. Ну, какая разница, почему ей хочется увидеть капитана? Хочется – и все.
Отбросив сомнения, она протянула руку, чтобы постучать, да так и застыла – изнутри послышались шаги, они приближались.
Ее воровское чутье забило тревогу, ноги сами собой отступили на шаг, другой, и она неслышно скрылась за углом. Прятаться не было причин, но осторожность давно вошла в привычку. Кроме того, спрятаться – это видеть, оставаясь незамеченной, а значит, преимущество за ней. Она ничего не потеряет, а может, что-нибудь и приобретет.
Через мгновение дверь распахнулась, на пороге появился Алукард.
Она сразу заметила, что двигается он необычно тихо. Капитан «Ночного шпиля» всегда производил много шума – позвякивали украшения, бряцало оружие, стучали подкованные сапоги, и даже сидя неподвижно, Алукард обычно напевал себе под нос. Она уже обращала на это внимание, и он ответил, что не любит тишину. Ей казалось, что он просто не может не шуметь, но сейчас он шел по коридору, и его сопровождал только легкий скрип половиц. Значит, раньше он нарочно хотел, чтобы его слышали.
Еще одна сторона маски, которую он носил, а теперь отбросил, чтобы заменить… чем?
Он был одет хорошо, но не так, как обычно. Алукард всегда любил вещи роскошные, броские, но сейчас был похож не на пиратского капитана, а на свою элегантную тень. Он сменил синий сюртук, который обычно носил на берегу, на короткий черный плащ, повязал на шею простой серебристый шарф. Оружия не было заметно, сапфир на лбу исчез, а вместе с ним и перстни на руках, все, кроме одного – широкого серебряного кольца в виде перышка. Бронзовые волосы зачесаны назад и скрыты под черной шапочкой, и Лайле показалось, что он стал выглядеть моложе, почти как мальчишка.
Но куда он направляется? И к чему этот маскарад?
Лайла спустилась вслед за ним по лестнице, вышла на ночную улицу, стараясь не терять его из виду, оставаясь при этом незамеченной. И пусть последние четыре месяца она жила как пиратка, все же до этого она много лет тренировалась передвигаться незаметно. Она умела растворяться в темноте, преследовать жертву, дышать и двигаться в потоках ночи, а не против них. Шаги Алукарда были легки, а ее – неслышны.
Она ожидала, что он направится к рынку, переполненному народом, или нырнет в паутину улиц, прочерченных светлыми линиями вверх от реки. А он вместо этого пошел по берегу, вдоль красного сияния Айла, мимо дворца, к мосту на дальнем конце площади. Крытый мост из светлого камня был отделан медью: медные перила, медные столбы, медные скульптуры под крышей. Сооружение походило на сверкающий туннель. У входа Лайла неуверенно остановилась – мост был хорошо освещен, металл играл яркими бликами, и, хоть на всем пути виднелись люди, парами или компаниями, они не спешили перейти на другой берег. Смешаться с толпой не получится.
Под дымчатыми фонарями несколько торговцев раскинули свои прилавки. Лайла задержалась посмотреть, не подойдет ли Алукард к одному из них, но он быстро шагал на другую сторону, глядя только вперед. Либо идти за ним, либо бросить всю эту затею. Она побрела следом, изо всех сил стараясь идти неторопливо, не отвлекаясь на прилавки и узорчатый потолок, но при этом ничем не выдать свою цель. Ее усилия пропали напрасно – Алукард так ни разу и не оглянулся.
Шагая по мосту, Лайла обратила внимание на то, что медные своды были выполнены в форме деревьев, чьи кроны смыкались над головой, пронизанные звездным светом. Она снова подумала, как же странен этот мир, в который она попала совсем недавно, и до чего же ей тут нравится.
Алукард перешел через мост и по величественной лестнице спустился на южный берег Айла. Лайла была на той стороне только раз – когда вместе с Келлом несла Рая в святилище, и никогда не задумывалась, что же еще скрывается на той, темной половине города. Наверное, лавки и таверны, более сумрачная версия северного берега. Она ошибалась. Здесь было тише, чем на северной стороне, у излучины реки торжественно высилось святилище, а за горсткой прибрежных лавок и таверн начинались сады и парки, которые дальше уступали место роскошным поместьям.
Ее любимые места – Мэйфэр и Риджент-Парк – бледнели по сравнению с южным берегом этого Лондона. Улица за улицей тянулись великолепные особняки за высокими стенами из мрамора, стекла, металла. Исполинские кони тянули за собой изящные кареты. Казалось, даже вечерний туман переливался блеском роскоши.
Алукард ускорил шаг, и Лайла постаралась не отставать. Людей на этих улицах было гораздо меньше, и следить стало труднее, но капитан не сводил глаз с дороги. По мнению Лайлы, смотреть там было не на что. Ни с кем ни о чем не поговоришь. Ни во что не ввяжешься. Только дома, сплошь дома, и половина окон в них темная.
Наконец Алукард свернул, вошел в красивые кованые ворота и очутился во дворе, обсаженном кустами и деревьями. Их ветви были по-зимнему голыми.
Подойдя ближе, Лайла увидела, что изящное металлическое кружево ворот складывается в букву «Э». А заглянув внутрь, затаила дыхание. Мозаичный пол двора сверкал синими и серебристыми плитками. Скрывшись в тени, она смотрела, как Алукард идет по дорожке. На полпути к двери он остановился, собрался с мыслями. Снял с головы шапочку, сунул ее в кошель, висевший на плече, взъерошил волосы, размял руки, пробормотал что-то неслышное и спокойным, уверенным шагом пошел дальше. Поднялся на невысокое крыльцо, позвонил.
Створка парадной двери открылась, появился слуга. Увидев Алукарда, он поклонился.
– Лорд Эмери, – произнес он и отступил на шаг. – Добро пожаловать домой.
Лайла не верила своим глазам.
Она-то думала, что Алукард пришел в гости к хозяину этого дома.
А оказывается, он и был хозяином.
Не успел он переступить порог, как в дверях появилась девочка и с радостным визгом бросилась ему на шею.
– Алук! – закричала она. Он подбросил ее в воздух. Девочке было лет двенадцать-тринадцать, и у нее оказались такие же, как у него, волнистые бронзовые волосы и темные глаза.
