К концу допроса Бобби так осмелел, что высунул из-под одеяла не только нос, но и всю голову.
— Хорошо, — мужчина встал, прошелся по комнате. Отсчитал семь половиц от окна, поднял доску, выудив на свет тяжелый кошель, подбросил в руке. Бобби отвернулся, чтобы не смотреть на утраченное богатство.
И тут же шарахнулся от неожиданности, когда отправленный меткой рукой кошель приземлился рядом с ним на кровать.
— Тряпки твои… — мужчина пнул их носком сапога и поморщился. — Ладно, в приюте сожгут. Одевайся.
— З-з-зачем? — Кошель был тяжеленным. Бобби в жизни столько денег в руках зараз не держал, хотя из домов, бывало, и более ценные цацки тащил.
Распустить бы завязки да пересчитать монетки, но в присутствии незнакомца боязно.
Еще отберет.
— Поедешь со мной.
— Зачем?
Мужчина ухмыльнулся:
— Съем тебя на ужин.
Элисон
В один из дней, когда я мыла посуду после ужина, за моей спиной неслышно возникла Паола. Я так перепугалась от ее внезапного появления, что миску из рук выпустила — хорошо, не разбила, она была глиняная, не деревянная.
— Зачем так подкрадываться?
— Прости, — она говорила так тихо, что мне пришлось наклониться, чтобы разобрать хоть слово. — Я… хотела посоветоваться.
— О чем? — мой первый испуг прошел, зато вспыхнуло жгучее любопытство.
Мой изначальный интерес к Паоло никуда не делся. Я понять не могла, как в фэйри уживается две настолько разные личности, и до смерти хотела узнать о ней побольше.
Я вот в детстве завидовала Саймону. И мечтала уметь превращаться в мальчика.
— О твоем фэйри…
Краснея и отводя глаза, Паола призналась, что у нее никогда не было мужчины:
— Ты же понимаешь… с моей способностью это непросто.
И Фернанд давно оказывал ей знаки внимания, но она, находясь в женском теле, его избегала. Слишком странным был ее прошлый опыт, да и сам фокусник не внушал доверия. Казался недостаточно мужественным, что ли. Разве можно на такого положиться?
Вот и получалось, что Фернанд таскался с оборотнем по его пьянкам, приводил домой, когда Паоло надирался так, что не в состоянии был даже подняться с лавки, раз за разом виртуозно улаживал неприятности, в которые влипал мальчишка, и вытаскивал его из беды. Причем все это без нотаций, словно между делом и под видом дружеской помощи. Один раз вот не пошел, тогда Паоло и проигрался…
— …Понимаешь, мне всегда казалось, что это естественно. Что в этом нет ничего такого. Что он бы для любого сделал то же самое. И что ему просто тоже нравится развлекаться.
— А это не так?
Она мотнула головой:
— Нет! Он все это не любит. Кабаки, пьянки, игра, драки. Но знаешь… Он ведь отлично драться умеет. По нему не скажешь, да?
Когда Фернанд пошел против воровского барона, у Паолы словно глаза открылись. И вот теперь она не знает, как быть…
— У меня же никогда никого…
Хоть смейся, хоть плачь. Ну вот тоже, нашла советчика! Можно подумать, я хоть что-то понимаю в этих вещах!
Я поморгала, а потом задала единственный вопрос, который пришел в голову:
— А он тебе самой-то нравится?
Фэйри покраснела, воровато оглянулась и кивнула.
— Ну, тогда в чем проблема?
— В тени.
Она чуть отступила в сторону так, что тень легла рядом на снег. Тень как тень, ничего особенного.
Девушка повернулась в профиль, и я чуть ли не подпрыгнула, когда поняла, что эта тень — мужская.
Такое редко, но бывает среди фэйри. Рождается дитя с женским телом и мужской тенью.
— А еще без предназначения, — горько призналась Паола. — Это… все равно что родиться горбуном среди людей.
Я вздрогнула.
— Не надо про горбунов!
Про предназначение мне еще Рэндольф рассказывал, но что это такое, я так и не поняла до конца. Со слов Паолы получалось, что это что-то, с помощью чего фэйри умели смирять свою тень. А у Паолы этого «чего-то» не было.
— Я урод, — горько закончила девушка. — Кому я такая нужна?
— Фернанду? — осторожно предположила я. — Он же знает про тень, правильно? И что он говорит?
— Что ему все равно. Я ему и такая нравлюсь. И Паоло ему нравится… нет, ты ничего не подумай! Не в этом смысле! Он не любитель мальчиков! Просто как приятель. Говорит, что с ним весело.
Я моргала, пытаясь понять, в чем проблема. Он ей нравится. Она ему нравится. Он знает про тень и принимает Паолу такой, какая есть…
— Я боюсь его разочаровать, — дрожащим голосом призналась фэйри.
И тут я ужасно, просто ужасно разозлилась. Наверное, потому что вспомнила Рэндольфа и его упертое желание погибнуть, несмотря ни на что.
— Конечно, ты боишься! Поэтому лучше так и будешь ходить несчастной и сделаешь все, чтобы он тоже был несчастным, лишь бы даже не пытаться. Это ведь так привычно и даже удобно, когда все несчастливы, правильно?!
Паола попятилась. Кажется, даже испугалась — она же меня такой раньше не видела. А я от ее страха еще пуще завелась.
— Но знаешь что?! — я ткнула ее пальцем в грудь. — Если тебе так хочется быть несчастной, не ной и не жалуйся! Так и признайся себе, что сама это выбрала!
На лице фэйри сначала мелькнула обида, а потом оно расцвело улыбкой.
— Спасибо, Элли, — шепнула Паола. И убежала.
А я стояла, все еще кипя от возмущения. И потом, когда домывала посуду, все-таки расколотила со злости миску.
* * *
Мы ехали по Изнанке три дня, останавливаясь в шельтерах. Потом Ринглус решил, что мы точно оторвались от погони, и скомандовал возвращаться в человеческий мир:
— Чем дольше мы находимся здесь, тем больше опасность, — пояснил он на мое «Но почему?».
— Опасность?
— Помнишь легенду о Дикой охоте? Это не просто сказка. В лесах Изнанки водятся самые жуткие твари, что только может представить себе человек. Поэтому фэйри путешествуют редко и всегда большими отрядами, а ночуют только в шельтерах.
Я ойкнула, вспоминая свои одиночные мытарства. По всему получалось, что мне крупно повезло.
Дорога на юг проходила через Иль-де-Шьян, поэтому была закрыта. К тому же Ринглус вообще опасался оставаться в Анварии. После недолгих раздумий было принято решение вернуться в Дал Риаду, благо зимы оставалось от силы месяц.
— Нам теперь нельзя будет в Анварии показаться? — пряча глаза, спросила Паола.
— Нет. Я попробую поднять старые связи среди рондомионских монгрелов. По законам воровского мира Гильом неправ, мы отыграли свободу Паоло.
